Николай Костомаров - Быт и нравы русского народа

Когда молодые входили в церковь, ясельничий со своими двумя помощниками стерег коня и сани, чтобы кто-нибудь не перешел дороги между верховым конем жениха и санями невесты и чтобы вообще лихие люди не наделали чего-нибудь дурного колдовством.

Путь от церковных дверей до аналоя устилался кусками материи; само место перед аналоем также устилалось, и сверх того на нем клали соболей. Если свадьба была вечером, то жених и невеста тотчас после прихода в церковь становились на свои места; но иногда свадьбы бывали после обедни, тогда жених и невеста становились у церковных столбов, слушали литургию и по окончании ее подходили к аналою. В царских свадьбах XVI века венчание происходило после обедни, а в XVII – вечером, и тогда высокая чета венчалась тотчас по прибытии в храм. После венчания невесту раскрывали, и священник читал новобрачным поучение: в нем обыкновенно наставлял их ходить часто в церковь, слушаться своих духовников, хранить посты и праздники, подавать милостыню, а мужу повелевал учить жену палкой, как подобает главе. Потом он брал жену за руку, вручал мужу и приказывал им поцеловаться. Жена иногда в знак повиновения припадала к ногам супруга и касалась челом его сапога, муж же покрывал ее полой платья в знак будущего покровительства и защиты. Наконец, священник давал новобрачным деревянную чашу с вином; муж принимал, отпивал и давал жене; та отведывала и передавала опять мужу. Таким образом оба пили три раза, наконец, муж допивал, бросал под ноги чарку и топтал ее одновременно с женой, приговаривая: «Пусть так под ногами нашими будут потоптаны те, которые станут сеять между нами раздор и нелюбовь». Существовало поверье, что кто из супругов прежде успеет наступить ногой на чашу, тот над другим будет сохранять первенство; но как ни старались воспользоваться этим жены, однако редко им удавалось. Подходили свадебные гости и поздравляли обвенчавшихся, а между тем тысяцкий уже посылал дружку вперед к отцам жениха и невесты и к оставшимся в доме свадебным чинам известить, что молодые обвенчались в добром здоровье. В то же время дружка разрезал каравай, и священник отсылал его (вероятно, через того же дружку) отцам обоих семейств как символ будущего их свойства и родственной приязни, и оба рода давали обет быть людьми одного стола и одного хлеба – хлебосолами и жить дружно, как зерна одного колоса. Об этом обычае рассказывает Флетчер, как о происходившем в церкви, но, как известно, родители в церкви не бывали, следовательно, обычай соблюдался через посылку. Впрочем, вероятно, он не всегда соблюдался, а в царских свадьбах никогда, ибо там равенства между семьями не было и быть не могло.

При выходе из церкви сваха осыпала новобрачных семенами льна и конопли, желая им счастья; другие дергали жену за рукав, показывая вид, будто хотят разлучить ее с женихом, а жена тесно прижималась к своему суженому. На знатных свадьбах существовал обычай бросать окружающим монеты. Из церкви весь поезд отправлялся в дом мужа, у простого народа со свадебными песнями, криками и плясками.

После венчания весь поезд отправлялся в дом мужа, а на царской свадьбе в тот покой, где было окручивание; но когда в XVI веке свадьбы происходили после обедни, то царица отправлялась в свои покои; свечи и каравай уносили в сенник к постели, а царь ездил по монастырям и, возвращаясь домой, посылал звать жену и всех гостей к обеду. Вероятно, на свадьбах частных людей, если венчание было после обедни, новобрачные разъезжались по своим домам, а уже к вечеру жену привозили в дом мужа, и там происходило брачное торжество. Если же, как чаще случалось, венчание было вечером, то все, как выше сказано, ехали прямо к жениху. Когда поезд прибывал в его дом, навстречу выходили отец и мать жениха с образом и с хлебом-солью и благословляли новобрачных. При входе в дом потешники, по распоряжению ясельничего, играли в сурны и бубны «чинно, не мятежно, благолепно, доброгласно». Тогда новобрачные садились за стол; все также садились на свои места. Невеста была уже открыта и должна была непременно плакать, выражая тоску от разлуки с родителями и страх перед новым образом жизни, а женщины и девицы пели печальные песни. Ни жених, ни невеста ничего не должны были есть, хотя перед ними и ставили кушанья. Когда гостям подавали третью перемену лебедя, перед новобрачными ставили жареную курицу; дружка брал эту жареную курицу и обвертывал скатертью, второй из трех скатертей, положенных на столе перед новобрачными до венчанья. Он обращался к отцу и матери и говорил: «Благословите вести молодых опочивать». Те отвечали: «Благослови Бог!» и шли к дверям; отец останавливался у дверей, а мать уходила к сеннику. Тогда дружка уносил символическую курицу в сенник, за ним шли свечники и каравайники и ставили свечи в кадь с пшеницей, стоявшую у изголовья брачного ложа. Тысяцкий, дружка, свахи вставали. Вставали жених и невеста и подходили к дверям; отец брал за руку невесту и говорил жениху: «Сын наш! Божиим повелением (если же свадьба устраивалась по приказанию царя, то прибавлялось: и царским жалованьем) и благословением нашим и матери твоей велел тебе Бог сочетатися законным браком и поять такую-то, приемли ее и держи, как человеколюбивый Бог устроил в законе нашей истинной веры и святые апостолы и отцы предаша». Сын брал свою жену за руку, выходил с ней из дверей и шел до сенника; тут встречала их мать или сваха в вывороченной вверх шерстью шубе и осыпала новобрачных. Так новобрачные входили в сенник. Гости уходили в покой, откуда вышли, и продолжали пировать, а дружка и сваха вступали с новобрачными в сенник и раздевали их: дружка жениха, сваха невесту, и сами потом уходили к гостям.

Тогда в старину между женихом и невестой происходил обряд разувания, очень древний, дошедший к русским из времен язычества. Он состоял в том, что жена в знак покорности должна была снять с мужа сапоги. В одном из сапог была монета. Если ей удавалось снять прежде тот сапог, в котором была монета, это значило, что ей будет счастье; в противном случае значило, что ей придется угождать мужу и разувать. При этом муж в знак своей власти ударял будущую спутницу своей жизни по спине плетью, полученной от тестя.

Когда молодые были в сеннике, а гости пировали в комнате, около сенника ходил или ездил ясельничий с обнаженным мечом для предохранения от всякого лиходейства. По прошествии некоторого времени отец и мать посылали дружку узнать о здоровье новобрачных; если жених через дверь отвечал, что он в добром здоровье, это значило, что между ними доброе совершилось, и тысяцкий тотчас посылал к родителям невесты сказать, что новобрачные в добром здоровье; дружка за это получал подарки, и все свадебные гости отправлялись в сенник кормить новобрачных. Как жених, так и невеста ничего не ели в тот день; теперь пищей для них была та самая курица, которую дружка прежде их уносил в сенник, обернувши скатертью; кроме этого символического блюда давали еще и другие кушанья. На царских свадьбах государя кормили перед сенником в сенях, а царицу в самом сеннике. Взявши курицу, новобрачный должен был, по старинному обряду, отломить у нее ножку и крыло и бросить через плечо назад. По другим известиям, этот обряд совершался перед положением в постель. Во время кормления новобрачных муж подавал гостям вино, и все пили с поздравлениями. Потом новобрачных снова укладывали в постель, а гости возвращались в прежнюю комнату и продолжали веселиться; тогда веселие часто переходило в оргию и нередко забывались всякие приличия. Музыки не было; только трубили в сурны, били в бубны и накромы.