Бенедикт Сарнов - По следам знакомых героев

— Так-то оно так, — согласился Холмс, — однако порядок прежде всего. Одной моей рекомендации недостаточно. Хлестакова, если помните, рекомендовали три почетных члена Сообщества. И то его кандидатуру забаллотировали.

— Вы ищете поручителей? — встрепенулся Остап. — Что ж, я готов! Графа Калиостро из меня не вышло, но кое-какой авторитет у меня все же имеется…

— Ваш авторитет в сфере жульничества, дорогой Остап, неоспорим, — улыбнулся Холмс. — Но сперва я хотел бы, чтобы мы выслушали не поручителей, а свидетелей. Поэтому я предлагаю пригласить в это высокое собрание кого-нибудь из тех, кто знает о подвигах Павла Ивановича Чичикова не понаслышке. Кого-нибудь из тех, кто уж по крайней мере лично с ним знаком…

— Хотелось бы, чтобы этот человек был тоже плут, сэр! Как-никак, мы все здесь плуты. Разумеется, за исключением вас. И привыкли, не в обиду вам будь сказано, доверять только своему брату мошеннику, — заметил Джефф Питерс.

— Будь по-вашему, — согласился Холмс. — Пригласим сюда Ноздрева. Настоящим мошенником я бы его, пожалуй, не назвал. Но сплутовать при случае он умеет. Особенно, если дело дойдет до карт или шашек…

— Ноздрева? — не смог скрыть своего удивления Уотсон. — Мне кажется, этот господин не самый надежный источник информации. Впрочем, не мне вас учить. Делайте как хотите. Ноздрева так Ноздрева.

И в тот же миг прямо перед столом президиума внезапно появился Ноздрев — румяный, белозубый, со своими знаменитыми курчавыми бакенбардами, из которых одна была заметно короче другой.

— Ба! Ба! Ба! — загремел он сочным бархатным баритоном. — Какое общество… Шерлок Холмс! И ты, брат, тут? А мы как нарочно все утро только о тебе и говорили. Ну дай, брат, я тебя поцелую.

Прижав Холмса к груди, он влепил ему в щеку сочный поцелуй. Затем другой, третий. Оторвавшись наконец от Холмса, он обратился к Уотсону.

— Уотсон! И ты здесь, душа моя? Где же ты пропадал? Ну что тебе, право, стоило раньше повидать меня, свинтус ты за это, скотовод эдакой! Ну, поцелуй меня, душа, смерть люблю тебя.

Он чуть не задушил беднягу Уотсона в объятиях. Троекратно с ним облобызавшись, он подставил ему свою укороченную бакенбарду, и Уотсон, чтобы не обижать, тоже чмокнул его в полную румяную щеку.

— Спасибо, брат, что вспомнил обо мне, — обернулся Ноздрев опять к Холмсу. — Другого я от тебя и не ждал. Ты хоть и порядочная ракалия, а твой друг Уотсон — препорядочный фетюк…

— Позвольте, — запротестовал оскорбленный Уотсон.

— Фетюк, фетюк! Не спорь со мной. Доподлинный фетюк. Да и мошенник. Уж позволь мне это сказать тебе по дружбе. Ежели бы я был твоим начальником, я бы повесил тебя на первом дереве.

— Однако! — возмутился Уотсон. — Всему есть границы!

— Ради бога, не перечьте ему, Уотсон, — понизив голос, сказал Холмс. — Не забывайте, что мы вызвали его сюда по делу, а не для того, чтобы препираться с ним. Кроме того, я ведь вам уже говорил, что в этой компании слова «плут» и «мошенник» вовсе не являются обидными.

— Об чем это вы там шушукаетесь? — с присущей ему бесцеремонностью прервал их беседу Ноздрев. — Небось банчишку хотите состроить? Изволь, брат! Я хоть сейчас. Я ведь знаю твой характер. Да и Уотсон твой тоже подлец первостатейный. Признайся, брат Уотсон, не иначе ты уже наметился отыграть у меня каурую кобылу, которую, помнишь, я выменял у Хвостырева…

— Он сумасшедший! — воскликнул Уотсон, беспомощно озираясь по сторонам и соображая, нельзя ли куда-нибудь улизнуть от мощных объятий Ноздрева.

Но тут инициативу прочно взял в свои руки Шерлок Холмс.

— Господин Ноздрев! — сказал он тоном, который живо напомнил Ноздреву визит капитана-исправника. — Мы пригласили вас сюда, чтобы порасспросить о вашем приятеле Павле Ивановиче Чичикове.

Услыхав, что речь пойдет не о его собственных грехах и провинностях, а о проделках другого лица, Ноздрев вновь оживился.

— Об Чичикове? — радостно переспросил он. — Изволь, брат, спрашивай. Все скажу. Ничего не утаю. Душу готов прозакласть. В лепешку расшибусь…

— В лепешку расшибаться вам не придется, — холодно оборвал его Холмс. — Нас всех тут интересует только одно: достоин ли Павел Иванович Чичиков быть принятым почетным членом в славное Сообщество Плутов.

— Достоин ли? Он?! — изумился Ноздрев. — Да он вас всех тут за пояс заткнет. Он ведь даже ассигнации печатает. Да так, что сам министр финансов не отличит, где фальшивая, а где настоящая. Однажды узнали, что у него в доме скопилось на два миллиона фальшивых ассигнаций. Ну, натурально, опечатали дом, приставили караул, на каждую дверь по два солдата. Так он, можете себе представить, в одну ночь переменил все фальшивые ассигнации на настоящие.

— Поразительно!.. Великолепно!.. Вот это артист! — раздались восхищенные голоса.

— А где же он их взял, настоящие-то? — спросил Джефф Питерс с чисто профессиональным интересом.

— Это вы уж у него спросите, где он их взял, — отмахнулся от вопроса Ноздрев. — А только на другой день, как вошли в дом, сняли печати, глядят: все ассигнации настоящие.

— Что ж, у него, значит, — не счесть алмазов пламенных в лабазах каменных? — иронически осведомился Остап.

Но Ноздрев иронии не уловил.

— Вот именно, что не счесть! — убежденно ответил он. — Полны подвалы алмазов, бриллиантов, изумрудов, сапфиров, а уж про жемчуга я и не говорю. Бывало, только ступишь к нему на порог, жемчужины так и хрустят под ногами…

— Я просто удивляюсь вам, господа, — не выдержал Уотсон. — Да разве вы сами не видите, что ни одному слову этого субъекта нельзя верить!

Ноздрев обернулся на этот возглас, и Уотсон невольно втянул голову в плечи, ожидая, что сейчас раздастся оглушительное, азартное ноздревское: «Бейте его!»

Однако перепады настроения Ноздрева были поистине непредсказуемы.

— Ну, брат, вот этого я от тебя не ожидал, — укоризненно покачал он головой. — Это ты, брат, просто поддедюлил меня. Но я уж таков, черт меня подери, никак не могу сердиться. В особенности на тебя и твоего друга Холмса.

— Я рад, что вы на нас не сердитесь, — сказал Холмс. — Итак, мы вас слушаем. Что еще вы можете сообщить о вашем приятеле Чичикове?

— Только тебе, по секрету. Дай, брат, ухо…

Ноздрев наклонился к самому уху Холмса и понизил голос, как ему, вероятно, казалось, до шепота.

— Он затеял увезти губернаторскую дочку, — «прошептал» он.

«Шепот» этот, однако, был услышан всеми.

— Какая чушь! — пожал плечами Уотсон.

— То есть как это чушь, ежели я сам вызвался ему помогать, — возразил Ноздрев.

— Чичиков даже и не думал ее увозить, вы все это сочинили, — твердо стоял на своем Уотсон.

Но Ноздрев даже не обратил внимания на этот выпад.

— Все уже было сговорено, — как ни в чем не бывало, продолжал он. — Да я как в первый раз увидал их вместе на бале, так сразу все и смекнул. Ну ж, думаю себе, Чичиков, верно, недаром… Хотя, ей-богу, напрасно он сделал такой выбор, я-то ничего хорошего в ней не нахожу. А есть одна, родственница Бигусова, сестры его дочь, так вот уж девушка! Можно сказать: чудо коленкор! Уотсон, хочешь познакомлю? Коли понравится, так сразу и увезем. Изволь, брат, так и быть, подержу тебе венец. Коляска и переменные лошади будут мои. Только с уговором: ты должен дать мне взаймы три тысячи!