Коллектив авторов - Теории всего на свете

Что-то удерживает группу людей в рамках определенного поведения. В начале 1970‑х годов Эдвард Уилсон и Ричард Докинз заметили, что обмен идеями в культуре обладает теми же свойствами, что и обмен генами внутри вида – он происходит активно внутри группы и ограниченно между группами. Докинз предположил существование единицы культуры, получившей название «мем», хотя и указал недостатки этой гипотезы. В норме генетический материал точно воспроизводится, а мутации составляют исключения. В культуре все наоборот: события запоминаются и излагаются с ошибками, цитаты искажаются, даже шутки («чистые мемы») приобретают отличия в зависимости от рассказчика. Сопоставление гена с мемом в течение целого поколения оставалось интересной, но бесплодной идеей.

Дэн Спербер, на мой взгляд, решил эту проблему. В небольшой книге 1996 года, скромно озаглавленной «Объясняя культуру», он сформулировал теорию культуры как следствия эпидемического распространения идей. Согласно этой модели, мема или другой единицы культуры не существует. Вместо этого происходит живой беспорядочный обмен мнениями. Все разнообразие культурной коммуникации может быть сведено к одному из двух типов: индивидуальное представление становится достоянием общества или общественное представление воспринимается индивидуумом. Согласно Сперберу, «культура – это осадок познания и общения в человеческой популяции».

Два основных положения Спербера – экспорт и импорт идей – представляют культуру не как пространство, населенное людьми, а как тонкую сеть, очертания которой позволяют нам узнать, каким образом поведение индивидуумов создает прочные, долговременные модели. Одни общественные представления последовательно воспринимаются, выражаются и вновь воспринимаются – стихи Матушки Гусыни [29] Персонаж французской и англо-американской детской литературы – сказок, стихов, считалок и т. п. – Прим. перев. , шотландская клетка сохраняются столетиями. Другие с годами превращаются из всеобщих в маргинальные – булыжник в подарочной упаковке в качестве домашнего питомца, «Песня пинаколады» [30] Популярная песня конца 1970‑х гг. – Прим. перев. . Третьи существуют только в виде субкультуры – косплей [31] Развлечение поклонников манга (японских комиксов) – переодевание в костюмы персонажей манга и участие в различных шествиях, парадах и конкурсах. – Прим. перев. , театрализованное воспроизведение событий Гражданской войны в США. (В действительности, субкультура – это сеть людей, связанная с определенными представлениями, которые по большей части безразличны для культуры в целом.)

Согласно модели Спербера, культура лучше поддается анализу как перекрывающаяся сеть взаимодействий, а не в качестве вместилища какого-либо содержимого. Исходя из этого, мы можем узнать в подробностях, какие индивидуальные идеи стали достоянием общественности и где это произошло, а также когда и каким образом общественные идеи овладели индивидуальным сознанием.

Например, вместо того чтобы спорить, является ли еще сонет существенной частью западной культуры, Спербер предлагает спросить: «Какие люди имеют представления о конкретном сонете или о сонете как форме поэзии? Как часто они выражают эти представления? Как часто другие люди эти представления запоминают?» Выяснение этих вопросов позволит судить о том, насколько широко распространены, подробны и согласованны представления о сонете. Культурная приверженность сонетам, компьютерным играм, идее американской исключительности и теории относительности могут быть изучены одним и тем же способом. Вот почему идея Сперберга так продуктивна: культура представляет собой огромную нерегулярную воспроизводящуюся сеть: идеи превращаются в образы, которые, в свою очередь, превращаются в другие, близкие по содержанию идеи. Спербер также дает возможность понять, почему общественные представления так устойчивы. Когда я напеваю «Кэмптонские скачки» [32] Песня американского поэта, певца и композитора Стивена Фостера (1826–1864). – Прим. перев. моему сыну, он усваивает свою собственную (слегка отличающуюся) версию. Однако, научившись читать ноты, он получает доступ к гораздо большему объему подобных представлений. Бетховен означает для него не только возможность напевать «К Элизе» – посредством набора символов (которые сами по себе представляют ментальные образы) общественные представления о Бетховене сохраняются столетиями.

Идея Спербера также предполагает, что расширенный доступ к общественным представлениям увеличивает диапазон развития культуры в целом. Некоторые идеи становятся достоянием самой широкой аудитории в истории человечества, как в численном, так и в процентном выражении. (Представьте, например, сколько людей способно теперь понять фразу «Убить двух свиней одной птицей» [33] Получившая развитие благодаря компьютерным играм и Интернету английская поговорка «Убить двух птиц одним камнем» (соответствует русской поговорке «Убить одним выстрелом двух зай цев»). – Прим. перев. .) Это и есть заключенная в Интернете глобальная возможность культурного копирования, о которой эволюционной теоретик Марк Пэйгл сетует, что Интернет способствует «безграничному идиотизму».

В то же время представителям субкультур никогда еще не предоставлялась возможность так легко найти друг друга и с минимальными затратами создать собственные долгоживущие и доступные обычным людям общественные представления. Протесты в Египте 25 января 2011 года отменили официальный День национальной полиции – это стало возможным только потому, что диссиденты смогли создать альтернативные общественные представления, сравнимые по масштабу с государственными.

Подлинный редукционизм – истолкование множества фактов с помощью ограниченного числа причин – редкость в социальных науках, но Спербер нашел способ превращения существенных и запутанных проблем культуры в ряд поддающихся решению исследовательских программ. Большую часть «осадка познания и общения» еще предстоит изучить, но я не знаю другой идеи в современных социальных науках, обладающей сопоставимой способностью объяснять.

Николас Хамфри

Почетный профессор Лондонской школы экономики; автор книги Soul Dust: The Magic of Consciousness (« Сознание. Пыльца души ». М., Карьера Пресс, 2014)

Прочитав в 1859 году «Происхождение видов», Эразм Дарвин написал своему брату Чарлзу: «Доказательство настолько совершенно удовлетворительно для меня a priori [34] Заведомо, до опыта ( лат .). – Прим. перев. , что если факты не будут ему соответствовать, то тем хуже для фактов». Некоторые факты – такие как подсчет возраста Земли, сделанный Кельвином, – выглядели в то время труднопреодолимыми для Дарвина. Но теория естественного отбора представлялась слишком красивой, чтобы оказаться ложной. Брат Дарвина был уверен, что неудобные факты неизбежно подвергнутся переоценке. Так оно и вышло.