Константин Калбазов - Несгибаемый. Враг почти не виден

Ну все, милый. Заглотил наживку по самое не балуй. Пусть получше увязнет, закончит с расчетами и чертежами, а там можно будет подбросить ему идею с драглайном. [7] Драглайн, тянуша (англ. dragline) — одноковшовый экскаватор со сложной канатной связью. Таких вроде пока еще нет. Они, конечно, предпочтительнее на рытье каналов, углублении дна фарватеров и тому подобное, но какая разница. И вообще, при должном мастерстве экскаваторщика эту технику можно использовать куда шире. Да хотя бы для разгрузки сухогрузов.

К чему это все Петру? Так ведь все к тому же. Ему нужен грамотный инженер с богатым опытом. Он вовсе не отказался от мысли построить и наладить серийное производство дэвээсов, как дизельных, так и бензиновых. Но для этого ему нужен не просто инженер, а человек, на которого он сможет целиком и полностью положиться. В этой связи привязать к себе господина Кессениха, сблизиться с ним вовсе не будет лишним. По мнению Петра, совместные проекты будут способствовать этому самым наилучшим образом.

Разумеется, тут есть риск. А где его нет? Пусть война уже в прошлом и сегодня Германия и Россия все больше сотрудничают, это вовсе не значит, что спецслужбы обеих империй дремлют. Как бы не так. За другом нужно приглядывать с еще большим вниманием, чем за противником.

И Транссибирская магистраль, имеющая стратегическое значение, никак не может остаться без присмотра со стороны германского Генерального штаба. Нет, Кессених не является резидентом германской разведки. Здесь Петр уверен на все сто. Он, разумеется, при случае поставляет сведения общего характера, относящиеся к строительству дороги, но не более. Глупо не использовать возможности тех, кто находится на легальном положении, не так ли?

Поэтому-то Петр и остерегался немца, стараясь привязать его к себе хотя бы материальной заинтересованностью. Когда перед Отто Рудольфовичем встанет выбор между преданностью империи и личной выгодой, этот выбор уже не будет для нею столь очевидным. И этот экскаватор должен был стать первой ласточкой.

Петр прекрасно осознавал: работая с грамотным инженером, сохранить в тайне свою историю невероятно трудно. Как ни старайся, но скрыть то обстоятельство, что ты не просто на интуитивном уровне о чем-то там догадываешься или видишь нечто, недоступное другим, не получится.

Разбирающийся в вопросе человек вскоре поймет, что ты говоришь о чем-то, что сам раньше видел и даже щупал. Вопрос, где, когда и как такое может быть, если этого быть не может? А там глядишь, окажешься взаперти, в каком-нибудь тайном заведении, где рано или поздно начинают говорить все. А тогда уж в лучшем случае — золотая клетка. Ну ее к ляду. Лучше уж бирюком в тайге, чем так-то.

— Позвольте, ваше высокоблагородие?

— Проходи, любезный. Проходи. — Коллежский асессор, или, если точнее, то становой пристав подкрепил свои слова жестом, указывая на стул напротив своего рабочего стола.

При этом он ощупал посетителя внимательным, оценивающим и в то же время доброжелательным взглядом. Вот именно так и никак иначе, как бы противоречиво это ни звучало. Вообще, у Петра сложилось впечатление, что этот полицейский чин не на своем месте. Ему бы не в этом захолустье руководить десятком полицейских, а хотя бы в Иркутске занимать должность уездного исправника. Да и то, похоже, мелковато будет.

Вот его помощник, исполнявший до недавнего времени обязанности своего начальника вместо погибшего станового пристава, тот типичный полицейский. Он, кстати, встречал Петра и ничуть его не разочаровал. Чин чином принял мзду за то, что ссыльный владеет нарезным карабином, а главное, маузером. Предварительно сделав ему внушение, не без того. Но все же. И остальные чины полицейского стана были под стать помощнику.

Что же до их нового начальника… Хм. С другой стороны, он ведь мог оказаться тем же ссыльным. Перешел дорогу начальству, вот и сослали его служить в тмутаракань. Петр достаточно много книжек прочел, в том числе на тему альтернативной истории. Так вот, у многих авторов о царской России написано чуть ли не с придыханием. Как там все было замечательно, а полицейские были честные служаки со взором горящим. Угу. Как бы не так. Берут, сволочи. Причем поголовно. Иное дело, что масштабы не те, что в его мире и времени. Хотя полной уверенности в этом все же нет.

Так вот. Есть тут и тупые начальники. Куда же без них-то? И за места свои они держатся мертвой хваткой, что твой бульдог. И коль скоро на горизонте появляется молодой, энергичный и перспективный… Избавиться от такого типчика для лица начальствующего задача первостепенной важности. А то мало ли, вдруг он окажется тем, кто сменит его на посту.

Именно в образе задвинутого перспективного профи и предстал перед Петром новый становой пристав. Хотя бы потому, что он смотрелся здесь как верховая лошадь в хлеву. Оно вроде и не особо страшно, но ее все же пристало содержать в конюшне.

— Чего тебе? — едва Петр опустился на стул, тут же поинтересовался полицейский.

— Ваше высокоблагородие, послезавтра чистый четверг, и начинаются пасхальные празднества. У нас на участке выходных аж одиннадцать дней объявлено.

— И ты решил меня об этом известить? Так я на стройке не начальник. Да и знаю я о том.

— То верно, ваше высокоблагородие. На железной дороге вы не начальник. А вот для ссыльных — очень даже.

— Так ты, любезный, из ссыльных будешь? — вздернул бровь пристав.

— Точно так, — с готовностью подтвердил Петр, подобострастно закивав головой.

— И с чем ко мне-то пожаловал?

— Я из здешних краев. Не совсем, правда. Из Красноярска. Вот и хотел вас просить отпустить меня до конца праздников. Я из Иркутска самолетом до Красноярска и обратно точно так же. А до Иркутска на авто от строительного управления. Буду без опозданий, не сомневайтесь.

Петр без обиняков положил перед приставом сотенную ассигнацию. При том, что у того месячное жалованье порядка ста пятидесяти рублей, вполне приемлемо. Опять же пристав ничем не рисковал. От него всего-то и требовалось не поднимать шум, пока не истечет назначенный срок. Если же ссыльный вовремя не вернется, ничего страшного не случится. Объявят в розыск, и вся недолга. В конце концов, ссыльные не каторжане, и держать их под замком никто не собирается. Только и того, что они обязаны являться на отметки да полицейские посещают их на дом. А вот если ссыльный попробует бежать, тогда очень даже рискует поменять свой статус на каторжанина.

— Это что? — указав взглядом на ассигнацию, спросил пристав.

— Так ведь я со всем уважением.

— Убери.

— Но-о…

— Я сказал — убери. И вообще, любезный, пшел вон. Ну!