Виктория Ученова - Беседы о журналистике (второе издание) (с илл.)

Еще один курьезный промах извлечен «Журналистом» из публикаций «Советской Татарии». Газета сообщила: «В эти дни в музее истории города Набережные Челны экспонируются копии картин знаменитых западноевропейских художников. Среди них „Анаконда“ Леонардо да Винчи».

Поистине «семь раз проверь». А после этого, иронизировали И. Ильф и Е. Петров, работавшие в пору творческой юности фельетонистами газеты «Гудок», после десяти проверок изумленные читатели получают первый том многотиражного издания с заголовком «Энциклопудия» вместо «Энциклопедия».

Фельетонист «Правды» А. Суконцев рассказывает о типичной, так сказать, «технологии „ляпа“». «Один из моих коллег, довольно квалифицированный журналист, вернулся из командировки и, что называется, „отписался“.

Очерк его набрали и поставили в номер. Вечером главный редактор звонит автору:

— Нужно указать название колхоза.

Очеркист рылся, рылся в своем блокноте, который он, надо сказать, ведет безалаберно, и наткнулся на название деревни.

— Деревня Васильково, — говорит он редактору.

— Нужен колхоз, а не деревня.

Опять лихорадочно перелистывается блокнот, тщательно изучаются собственные каракули. И вдруг фамилия: „Лаптев“. Очеркист звонит главному редактору:

— Колхоз имени Лаптева.

— Лаптева? — с сомнением переспрашивает редактор. — А кто такой Лаптев? Почему его именем назван колхоз?

Журналист не знает, и он брякает первое, что приходит ему в голову:

— Это в честь одного из полярных исследователей.

Знаете, есть еще море Лаптевых.

— А при чем здесь Лаптевы?

— Не знаю. Кажется, один из них — их земляк.

— Кажется, кажется, — проворчал редактор и с тоской посмотрел на часы.

Очерк был напечатан, а через неделю пришло письмо из колхоза. Колхозники писали, что хотя их почтальон Леня Лаптев и неплохой парень, но они пока еще не думали о том, чтобы его имя присвоить колхозу.

Так безалаберные записи в блокноте стали виновником крупной газетной ошибки».

Случаются промахи и посерьезнее. В «Комсомольскую правду» пришло письмо из Самарканда. Четыре листа машинописного текста под заголовком «Маугли из Каратау» и подпись — кандидат географических наук, доцент кафедры физической географии Самаркандского государственного университета такой-то. Ошеломляющие факты сообщало письмо. В окрестностях горного кишлака Ингички более десяти лет назад обнаружили странное существо. По виду человек, он не имел одежды, скрывался от людей бегством, не умел разговаривать. Все же существо поймали, привели в кишлак. И здесь один из жителей признал в нем своего племянника, давно, в детстве, пропавшего мальчика Жияна. И вот автор письма делится своими наблюдениями: «…Жиян прожил в кишлаке уже двенадцать лет. Может спать на снегу. Ему чуждо чувство страха. Если потребуется, ночью в снег и ветер идет десять-пятнадцать километров до соседнего кишлака. Совершенно безотказен в работе. Редко злится. Очень силен. То съедает пищу за шестерых, то по трое суток не ест. Однажды сбежал в город Джизак.

Шипел на автомобили, дико озираясь по сторонам, его с трудом изловили полдюжины милиционеров».

Кто из журналистов не отзовется на такое письмо!

Явление чрезвычайное, свидетельство авторитетное. Правдивость изложения подкрепляют многочисленные детали.

Надо писать! Надо ехать!

О событии стало известно московским ученым. Профессор Б. Поршнев, известный историк, в ту пору как раз работал над монографией о палеопсихологии — истории развития мышления у древнего человека. (Вышла эта книга «О начале человеческой истории» уже посмертно, в 1974 году.) В момент возникновения Маугли из Каратау все помыслы профессора концентрировались на том, чтобы найти подтверждение или опровержение своей гипотезе очеловечения. И вот профессор едет в кишлак спецкором «Комсомольской правды» вместе с журналисткой Т. Агафоновой.

Первое, что попалось на глаза в Самарканде, — местные газеты «Ленин юлы» и «Ленинский путь» на узбекском и русском языках. И там и там статья доцента «Маугли из Каратау» уже напечатана — ее прочли тысячи людей.

Бригада «Комсомолки» встретилась с редактором «Ленинского пути». «Да, мы отвечаем за публикацию, — заверил он, — рассказ о событии уже затребовала „Неделя“».

После многих часов трудной горной дороги перед спецкорами «Комсомольской правды» кишлак Ингички.

Человека по имени Жиян ученый и журналистка находят. Но ничего общего с выдуманным Маугли в нем нет.

Ситуация необычна, но совсем-совсем в другом отношении. Жиян действительно в войну лишился родителей, действительно живет у родственника, действительно производит впечатление забитого существа. Но причина — не скитания в горах, а обращение хозяина семейства.

Юноше необходима человеческая помощь и меньше всего журналистские рассказы.

А ложный слух, подкрепленный авторитетом двух областных газет, тем временем распространялся. В Самарканд уже прибыли журналисты из АПН и «Литературной газеты», сообщение передали зарубежные радиостанции, «Неделя» опубликовала очерк на эту тему редактора областной газеты.

Весь корреспондентский корпус собирается в сакле, где практически в услужении живет Жиян. Среди приехавших и автор письма в «Комсомолку». Хотя липа для профессора-историка очевидна, доцент-географ продолжает настаивать на своем мнении. И есть журналисты, склонные поверить первоначальной версии. Поверить единственно потому, что очень уж эффектный случай, что очень уж обидно добраться сквозь пургу в далекий кишлак и ни с чем уехать обратно. Кроме того, первая заповедь журналиста — выполнить задание редакции. Но не менее существенная заповедь — быть всегда досконально точным, чтобы не подвести редакцию.

«Известия», ответственные за публикацию «Недели», вскоре дали опровержение под заголовком «Исправление ошибки в связи с „Маугли из Каратау“». Редакционная коллегия «Недели» извинилась перед читателями.

Бурно обсуждалась в журналистском мире эта незаурядная история. С ее подробным разбором выступил журнал «Журналист». Т. Агафонова вернулась к урокам «Маугли» в сборнике «Журналисты рассказывают».

Научный обозреватель «Комсомольской правды» Я. Голованов напомнил, что хотя случай с Маугли редок, но все же не единичен. Он напомнил о «Березе Рихарда Зорге». Прощаясь с Россией перед трудной и дальней дорогой, отважный советский разведчик вырезал якобы на ней свои инициалы. Итог: береза действительно есть, но Зорге к ней никакого отношения не имеет.

«Дерево-людоед». Информация о нем шла по областным и районным газетам как эпидемия гриппа. Сообщалось, что где-то (по счастью, не на территории СССР) существует дерево, опутывающее зазевавшегося путешественника своими стеблями и высасывающее затем из него кровь или тихонько его переваривающее. Нет такого дерева ни у нас, ни в других, даже самых экзотических странах.