Николай Вершинский - Окно в подводный мир

Широкое распространение получили например, акваланги. (О возможностях, которые они открывают, рассказывает книжка Бориса Зюкова «В тайны глубин». М., Изд-во «Знание», 1960. Серия «Прочти, товарищ!») Но акваланги хороши только для плавания в верхних слоях океана. Жесткие водолазные скафандры позволяют опуститься несколько глубже. А как же быть, если нужно опуститься на несколько сотен метров?

Для этой цели была применена батисфера.

Это прочная стальная камера, опускаемая в море с судна на стальном тросе. Через люк в нее садится исследователь. Наблюдение ведется сквозь толстые стеклянные иллюминаторы.

Знаменитый исследователь морских глубин Вильям Биб рассказывает о том, каковы были его первые впечатления при пробных спусках:

«…На глубине 890 метров я уловил по телефону металлический треск, и когда я спросил, в чем дело, я получил какой-то уклончивый ответ. Позднее я узнал, что один из вспомогательных тросов, употребляемых для наматывания поступающего главного троса на барабан, внезапно порвался с ужасающим треском. Это был жуткий момент для всех на палубе, пока они не убедились, что порвался вспомогательный трос, а не основной…».

Слова эти написаны смелым человеком, впервые решившимся заглянуть в морские глубины.

«Ужасающий треск…». Но, может быть, так было только при первом опыте? Может быть, при дальнейших спусках исследователи были освобождены от тяжелых переживаний? Ведь происходило все это более четверти века назад.

Современные батисферы значительно усовершенствованы, и погружение в них стало менее опасным. Но подвеска батисферы на тросе ограничивает глубину погружения и лишает исследователя возможности свободно передвигаться в толще воды.

Подводная лодка значительно удобнее. Вероятно, многие из читателей слышали про «Северянку», подводную лодку Всесоюзного научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии. «Северянка» — довольно большая лодка, на которой научные работники проводят важные исследования.

Несомненный интерес представляют индивидуальные подводные лодки, освоенные производством в Италии. Образец такой лодочки типа «Наутилус» изображен на цветной вкладке. Двухместные лодочки имеют длину всего 6 метров, а диаметр корпуса — около одного метра. Корпус лодки сделан из пластмассы. Максимальная глубина погружения составляет около 60 метров, скорость хода под водой до 7 километров в час.

На другой цветной вкладке показано «Ныряющее блюдце» Кусто. Это тоже особая подводная лодка, отличающаяся большой маневренностью и малыми габаритами.

Но все же обычные подводные лодки не могут глубоко опускаться, поэтому громадным шагом вперед в освоении человеком больших океанских глубин явилось создание батискафа.

Батискаф — разновидность подводной лодки для плавания на больших и предельных глубинах океана. Батискаф отдаленно напоминает аэростат (или дирижабль). Его легкий корпус заполнен бензином, а в качестве балласта применена стальная дробь, которую удерживает электромагнит. Выпуская часть бензина (как аэростат — водорода), батискаф опускается. Для подъема на поверхность батискаф сбрасывает часть балласта. Команда находится в сферической очень прочной гондоле. Под водой батискаф приводится в движение электромоторами.

Самоходный батискаф, имеющий возможность самостоятельно маневрировать в любых направлениях, является совершенным и относительно безопасным устройством для исследования морских глубин.

23 января 1959 года батискаф «Триест», имея на борту профессора Пикара и нескольких других ученых, опустился на дно Марианской впадины. Это — самое глубокое место Тихого океана. По данным этого спуска, достигнутая глубина составляет 10914 метров. Об этом рекордном погружении газета «Вечерняя Москва» в номере от 26 января 1959 года писала следующее:

«…Погружение «Триеста» заняло в общей сложности 8 часов 35 минут, из которых 4 часа 48 минут ушло на опускание и 3 часа 17 минут- на подъем. На дне батискаф оставался 30 минут. Когда исследователи поднялись на поверхность, они дрожали от холода, который установился в батискафе на глубине, их одежда была совершенно мокрой от скопившейся внутри «Триеста» влаги. На дне Марианской впадины, по словам ученых, царит вечный мрак, и лучи солнца туда совершенно не доходят. Дно оказалось «очень мягким».

«Триест» был оснащен мощными прожекторами. Во время спуска и подъема Пикар и его коллеги наблюдали обитателей больших глубин. Однако на самом дне не удалось заметить каких-либо признаков жизни. Впрочем, нервное напряжение участников погружения было настолько велико, что они не полагаются на свое зрительное восприятие…».

Смелым исследователям приходилось, что называется, туго! Плавание в батискафе требует высоких специальных технических познаний, поэтому длительное время спуски в батискафах выполнялись лишь специалистами инженерами и моряками. И, наконец, батискафы очень дороги.

При использовании современного высококачественного телевидения картина, получаемая на экране телевизора, очень мало отличается от той, которую наблюдатель видит через толстые стекла батисферы, а использование стереоскопической передачи практически полностью устраняет разницу в обоих видах наблюдений. Если потребуется взять пробу грунта или поймать какое-либо глубоководное животное, то придется прибегать к помощи механизмов — манипуляторов и ловушек. Только в первом случае исследователь будет спокойно управлять манипулятором сверху, наблюдая за экраном телевизора, стоящего в салоне экспедиционного судна, а во втором случае он будет рисковать собой, опустившись в бездну.

Современная техника позволяет проводить подводные телевизионные наблюдения на глубинах свыше километра. Несомненно, наступит день, когда можно будет опустить передающую телевизионную камеру на предельные глубины океана.

Тринадцать лет назад в Советском Союзе еще не было подводной телевизионной аппаратуры и никто не хотел заниматься ее разработкой. А мне очень хотелось заглянуть в тайны морских глубин с помощью электроники.

Когда я в первый раз пришел в Институт океанологии, представился заместителю директора профессору В. Г. Богорову (ныне член-корреспондент АН СССР) и сказал, что хочу поступить на работу в институт, то Вениамин Григорьевич со свойственной ему любезностью внимательно выслушал меня, расспросил о моей специальности, а потом сказал, что… электроники институту не требуются.

Немного спустя я снова пришел в институт. Мое появление вызвало легкую улыбку. Но на этот раз я лучше подготовился.