Артем Желтов - «Если», 2015 № 02

Сегодня лидерами по количеству проектов новых идеальных высокотехнологичных городов являются не развитые страны и крупные городские агломерации Европы или Северной Америки, а развивающиеся страны Азии и Персидского залива. Одним из двигателей развития проектов являются решения органов власти о снижении демографической нагрузки на самые густонаселенные регионы и формирование не только районов расселения, но и возможностей экономического развития территорий — коммерческих, промышленных, пространств под новое научно-технологическое развитие. Также мощным двигателем новых городских мегапроектов является имидж государства.

Город Путраджайе в Малайзии выступает как пример переноса столицы государства на новую, неосвоенную до этого момента территорию в рамках проекта «государственной воли», что ставит его в один ряд с подобным проектом в Казахстане несколько десятилетий назад. И если Астана — действительно успешно реализованный проект, то Путраджайе — проект в стадии стагнации. Часть функций переведены на его территорию, однако население продолжает приезжать туда на работу с утра и уезжать вечером обратно, чаще всего в Куала-Лумпур. Да и бизнес тоже не спешит перебазироваться в новую столицу.

Два южнокорейских проекта, Сонгдо и Седжон, имели разные цели развития и хотя пока и находятся в стадии реализации, но уже привели к разным результатам. Седжон, как и Путраджайе, формировался на основании переноса части административных функций из перегруженной столицы страны — Сеула. А Сонгдо — как раз один из примеров уникальных имиджевых проектов, который реализуется совместно с CISCO Systems. Основной задачей проекта является создание международного экономического центра. Для привлечения мировых компаний там была создана особая экономическая зона.

Уже понятно, что Седжону предстоит перепрофилирование, возможно в промышленный город, и появление новых функций. Это связано как раз с тем, что потенциальные жители и работники не проживают в нем, а за счет хорошей транспортной доступности продолжают ездить из Сеула и пригородов на работу. Возможно, именно избыточное государственное регулирование не позволило городу стать самостоятельной городской структурой. А Сонгдо — достаточно успешный пример, если рассматривать его с точки зрения продажи недвижимости, несмотря на то что основная масса продаваемой недвижимости — это жилая, а не коммерческая, как задумывалось. Этот проект имеет все шансы быть реализованным.

Необходимо сказать и про не менее уникальный проект — Масдар в ОАЭ, первый безуглеродный город, наукоград. Фактически проект стагнирует, что связано, вероятно, в большей мере с общеэкономической ситуацией. Но учитывая, что город задумывался на 50–60 тыс. жителей и уже сейчас имеет образовательные связи с Массачусетским технологическим институтом, вероятность его реализации в будущем несколько выше, чем у южнокорейских аналогов, пусть и с неким отступлением от первоначального варианта.

Одним из важных и особенных примеров являются города-призраки в Китае. Так город Кангбаши, располагающийся в провинции Внутренняя Монголия, рассчитанный на миллион жителей, практически пуст, хотя план его развития реализован почти полностью. Только в нем нет ни жителей, ни экономического развития территории. По разным оценкам, население потенциального «миллионни-ка» составляет от 20 до 30 тысяч человек. Расчет инвесторов на его быстрое развитие не оправдался, несмотря на наличие на территории автомобильного завода и строящуюся электростанцию.

Как показывает опыт современных городских мегапроектов, город — это не только здания, архитектура, дороги, инженерные инфраструктуры, производства, экономическая активность и управление, но и жители со своими потребностями и видением его дальнейшего развития. Новые горожане — это новые поколения жителей, которые выбирают новые технологии, новые форматы занятости, но при этом ищут комфортные пространства для своего проживания. Именно жители определяют характер и жизнеспособность нового города в современных условиях, а в конечном итоге — и глобальную конкурентоспособность страны, где расположен город мечты.

Уже сейчас больше половины мирового населения проживает в городах. К 2050 году доля горожан значительно возрастет. Ответы на вопросы, каким будет мир и каким будет город через 35 лет, во многом совпадают. Доклад «Future of cities: Living in the city», опубликованный в 2014 году, подготовлен в рамках форсайт-проекта правительства Великобритании, посвященного будущему городов. Исследование обобщает основные представления о городах будущего в виде четыре возможных сценариев,

Чтобы представить этот сценарий, возьмите Дубай, Гонконг или Сингапур и добавьте больше небоскребов, отведите часть из них под вертикальные фермы [1] Вертикальные фермы — многоэтажные агропромышленные комплексы, расположенные на городской территории. Рассматриваются в качестве панацеи, способной решить проблему обеспечения населения продовольствием. , сделайте их выше, еще выше, заполните свободное пространство наземным и воздушным транспортом. Это типичный город будущего образца конца XX века. Социальный статус человека здесь определяется путешествиями и потреблением. Большая часть рабочего времени, досуга, семейной жизни, общения с друзьями проходит на ходу. Для деятельности человека неважно, где он находится. Города наполняются тщательно организованными общественными пространствами: всевозможными антикафе и коворкинг-центрами.

Высокотехнологичный город в фантастике:

Уильям Гибсон, трилогия «Муравейник», фильм «Пятый элементе, мультсериал «Футурама».

Эта версия будущего объединяет существующие концепции «умных городов». С массовым использованием ЗЭ-печати на территорию города возвращается производство, что полностью преображает городскую жизнь. Отличительными чертами жизни становятся многочисленные экраны и интерфейсы. Многозадачность и информационная перегруженность приводят к снижению у людей способностей к длительному мыслительному процессу и развитию клипового мышления [2] Клиповое мышление — особенность восприятия, при котором человек усваивает только короткие сообщения, поступающие через небольшие яркие образы, и не способен долго концентрироваться на информации. .

Размываются границы «реального» и «цифрового». Для жителей становятся равнозначными непосредственное человеческое общение, встречи дистанционно управляемых «дублей» и чисто виртуальное взаимодействие. Все большее число задач берут на себя специальные программы. Место автомобилей как символов социального статуса заменяют смартфоны и другие гаджеты. Появляются «цифровые кочевники» — люди, живущие в собственных передвижных домах, имеющих доступ к общей сети. Для них город — лишь остановка в пути, а не пункт назначения.