Сергей Козлов - Исторические предпосылки создания спецназа, 1941-1945 гг. [том 2]

В очерке В. Томина рассказывается о практической деятельности выпускников, которых готовили в Оперативной спецгруппе при штабе Западного фронта под Москвой под руководством майора А.К. Спро-гиса. Главные герои — братья, дети политэмигрантов из Германии, ставшие разведчиками-диверсантами в самом начале войны.

«В те летние июльские дни 1941 года, когда братья Кенен вступили в ряды Красной Армии, положение на фронтах было очень серьезным. Наша страна напрягала все силы, чтобы остановить продвижение захватчиков, обескровить их, измотать в долгих оборонительных боях. Шли дни, и обстановка становилась все тревожнее. Наступление гитлеровцев продолжалось. Наши войска оставили города Львов, Минск, Витебск, Могилёв, Житомир...

11 июля 1941 года Виктор и Альфред были направлены в находившуюся под Москвой воинскую часть. Недавние школьники, вчерашние рабочие становились солдатами. Молодым антифашистам предстояла работа в тылу гитлеровских войск.

В том же подразделении проходили службу сотни юношей и девушек, комсомольцы из Москвы, Вязьмы, Смоленска, Ярославля, и среди них люди, чьи имена впоследствии прославили Советскую Отчизну и вошли в историю Великой Отечественной войны: Зоя Космодемьянская, Елена Колесова, Вера Волошина, Константин Заслонов [...].

Неподалеку от небольшого подмосковного дачного поселка, где тогда разместили добровольцев части особого назначения, и состоялось первое знакомство братьев Кенен со своими товарищами и командирами. Комсомольцы-москвичи, прибывшие сюда на несколько дней раньше, сообщили новичкам, что неразговорчивый командир части — майор Артур Спрогис, бывалый человек, участник национально-революционной войны в Испании.

На партизанскую науку были отведены считанные дни. Седой сапер разложил перед юными бойцами мины самых разных образцов: и новейшие с часовым механизмом, и нажимного действия, и противопехотные, и противотанковые. У каждой — свои секреты, свое действие, свое назначение. Минёр ошибается только раз в жизни. [...]

Тактические занятия нередко проводил сам Артур Спрогис. Он учил будущих бойцов ориентироваться в лесу, определять азимут, читать карту и настойчиво повторял: «Надо подчинять свои чувства во имя главной цели — выполнения задания. Ведь вам придется действовать в самой гуще вражеских частей. Потеряешь выдержку — пропадешь. Выдержка — важнейшее качество разведчика...» 5

«В середине августа 1941 года оперативную спецгруппу при штабе Западного фронта преобразовали в Оперативный диверсионный пункт (п/я №14), начальником которого стал майор Артур Карлович Спрогис. Его основными задачами являлись организация и осуществление в тылу противника диверсионной и разведывательной работы, развертывание там массовой партизанской борьбы. Офицеры-разведчики работали непосредственно в войсках 16-й, 20-й и других армий Западного фронта с задачей создать на своем участке сеть партизанских отрядов из местных добровольцев» 6.

В.А. Никольский пишет о деятельности офицеров управления: «В первой половине августа группу сотрудников управления, и меня в том числе, направили в прифронтовую полосу для создания разведывательной сети в городах, которым угрожала опасность захвата противником. Работа должна была проводиться в помощь фронтовым агентурным и диверсионным отделениям, которые выполняли ее независимо от нас. Командиров разведывательных групп (резидентур), за редкими исключениями, планировалось подбирать на месте из добровольцев, не подлежавших призыву в армию, как правило, пожилых людей, имеющих за плечами опыт армейской службы. С собою мы везли подготовленных радистов, знавших не только свое дело, но и основы агентурной работы,

приобретенные в краткосрочной школе при Разведупре. Они должны были, по нашему замыслу, не только являться техниками-связистами, но зачастую и заместителями командира группы. В этом качестве им разрешалось в случае необходимости создавать агентурные группы из местных жителей. Такие задачи обычно ставились радистам, имевшим в пункте назначения родственные или другие связи.

Разведчиков экипировали в поношенную гражданскую одежду, обеспечивали деньгами, сухим пайком (консервы, сухари, сахар, сало, спирт) месяца на два, оружием, боеприпасами и взрывчаткой. Радисты получали рации «Север» с двумя комплектами батарей. Всем выдавались соответствующие легенды-бцографии и советские документы — паспорта, военные билеты с отметкой о снятии с воинского учета по какой-либо трудно контролируемой причине, свидетельства об освобождении из мест заключения, короче говоря, всё, что было необходимо. Каждый оперативный работник снабжался удостоверением за подписью заместителя начальника Генерального штаба, где указывалось: податель сего выполняет задание особой важности, и все гражданские и военные власти и органы НКВД обязаны оказывать ему всяческое содействие. Люди и грузы, следовавшие с ним, проверке не подлежали.

По замыслу руководства наши разведчики знали только свои пункты назначения и, хотя обучались вместе, оперативных фамилий и кодовых имен, под которыми им предстояло работать, друг другу не открывали. Но иногда строгая конспирация нарушалась, и это приводило к тяжелым последствиям. Совместная подготовка разведчиков при массовом наборе была неизбежным злом, чреватым раскрытием отдельных групп и даже провалом и ликвидацией их противником.

По приказу начальника 2-го отделения 7-го отдела Разведуправления Н.В. Шерстнева мне надлежало 12 августа выехать на грузовой автомашине с разведчиками и радистами для создания в Гомеле и Брянске разведывательных групп. Перед нами поставили задачу вскрывать переброску войск противника через эти пункты в том случае, если они будут оставлены нашими войсками. Впрочем, сомнений в этом не было: бои шли уже на подступах к этим городам. Нужно было спешить.

Все шоссейные дороги в западном направлении были забиты автомобильным и гужевым транспортом. К фронту перебрасывались незначительные подкрепления, а на восток катил неудержимый поток беженцев, перегонявших скот, везущих на телегах детей, плетущихся пешком, измученных, голодных, с воспаленными от бессонных ночей глазами. Многие из них потеряли во время почти непрерывных налётов немецкой авиации своих близких. [...]

В Гомель мы прибыли ночью 13 августа. Он не был подготовлен к обороне. Немцы продвигались так стремительно, что западнее Гомеля ничего, кроме обычных окопов, подготовить не успели. В городе, подвергавшемся непрерывной бомбежке, а с 14 августа и прямому артобстрелу, из органов власти фактически никого не оставалось, и оформить хотя задним числом моих людей на работу, подобрать надежных помощников из числа проверенных местных жителей уже было нельзя. [....]