Сергей Козлов - Исторические предпосылки создания спецназа, 1701-1941 гг. [том 1]

— В своем докладе вы говорили, что вслепую летать надо непременно с парашютом. Леонид Григорьевич, а как, по-вашему, нужны ли парашюты в военной авиации?

Что я мог тогда сказать! Конечно, парашюты нужны. Лучшим доказательством того был вынужденный прыжок с парашютом лет-чика-испытателя М. Громова. Вспомнив этот случай, я ответил Петру Ионовичу утвердительно. Тогда он предложил мне поехать в США и познакомиться, как у них обстоят дела со спасательной службой в авиации.

Честно говоря, я согласился неохотно. Из Соединенных Штатов Америки я вернулся «налегке»: с «дипломом» в кармане и тремя прыжками. Петр Ионович Баранов мою докладную записку положил в тощую папку.

Когда он закрыл ее, на обложке я увидел надпись: «Парашютное дело».

Из кабинета Баранова я вышел через два часа. Предстояла большая работа по внедрению парашютов в авиации, по организации различных исследований и экспериментов, направленных на повышение безопасности полетов. Было решено провести в Воронеже занятия с целью ознакомления лётно-подъёмного состава с парашютами, с организацией прыжков. Баранов предложил подумать о возможности подготовки на воронежских сборах 10—15 парашютистов для выполнения группового прыжка.

26 июля 1930 года участники сборов Военно-воздушных сил Московского военного округа собрались на аэродроме под Воронежем. Мне предстояло выполнить показательный прыжок. Конечно, все, кто был на лётном поле, считали меня асом в этом деле. Ведь я здесь был единственным человеком, который уже получил воздушное парашютное крещение и прыгал не раз, не два, а имел целых три прыжка! И занятое мною призовое место на соревнованиях сильнейших парашютистов США, по-видимому, казалось присутствующим чем-то недосягаемым.

Вместе со мной готовился к прыжку летчик Мошковский, назначенный на сборах моим помощником. Больше желающих пока не было.

Мой прыжок действительно удался. Приземлился я легко, недалеко от зрителей, даже на ногах устоял. Встретили аплодисментами. Откуда-то взявшаяся девушка вручила мне букет полевых ромашек.

А как там Мошковский? Самолет заходит на курс. В проёме двери хорошо видна его фигура. Уже пора прыгать. Пора! Но он по-прежнему стоит в дверях, видимо, не решаясь броситься вниз. Еще секунда, вторая. Наконец-то! Над падающим человеком взметнулся белый шлейф и тут же превратился в тугой купол парашюта.

— Ура-а-а... — раздалось вокруг. Многие летчики, видя нас с Мошков-

ским живыми и невредимыми, изъявили желание тоже прыгнуть. В тот день совершили прыжки: командир эскадрильи А. Стоилов, его помощник К. Затонский, летчики И. По-валяев и И. Мухин. А через три дня в рядах парашютистов насчитывалось 30 человек.

Выслушав по телефону мой короткий доклад о ходе занятий, Баранов спросил:

— Скажите, можно ли за два-три дня подготовить, скажем, десять или пятнадцать человек для группового прыжка?

Получив положительный ответ, Петр Ионович пояснил свою мысль:

— Было бы очень хорошо, если бы оказалось возможным по ходу воронежского учения продемонстрировать выброску группы вооруженных парашютистов для диверсионных действий на территории «противника».

Надо ли говорить, что это оригинальное и интересное задание мы приняли к исполнению с огромным энтузиазмом.

Выброску десанта решено было производить из самолета «Фарман-Голиаф». В те дни это был единственный самолет, освоенный нами для прыжков. Его преимущество перед имевшимися в авиабригаде бомбардировщиками ТБ-1 заключалось в том, что человеку не требовалось вылезать на крыло, — парашютисты выпрыгивали непосредственно в открытую дверь. Причем все обучаемые находились в кабине самолета. Чувство локтя товарища успокаивало каждого. Кроме того, выпускающий мог наблюдать за ним, подбодрить перед прыжком.

Для участия в десанте отобрали десять добровольцев, уже совершивших тренировочные прыжки.

Кроме высадки бойцов в план десантной операции включили сброс с самолетов на специальных грузовых парашютах оружия и боеприпасов (ручные пулеметы, гранаты, патроны). Для этой цели использовали два мягких почтовых мешка и четыре полутяжелых короба конструкции К. Елагина.

Десантная группа была разделена на два отряда, так как в кабине самолета помещалось не более семи парашютистов. После высадки первых десантников самолет возвращался на аэродром за второй группой. В перерыве между прыжками намечалось сбросить с трех самолетов Р-1 шесть грузовых парашютов с оружием и боеприпасами.

В результате этого эксперимента хотелось получить ответ на целый ряд вопросов: установить степень рассеивания группы из шести человек и время отделения от самолета всех бойцов; фиксировать время, которое потребуется для спуска десантников на землю, приёма сброшенного оружия и приведения десанта в полную готовность к боевым действиям.

В целях расширения опыта выброска первого отряда намечалась с высоты 350 метров, второго — с 500 метров, сбрасывание груза — со 150 метров. Подготовку к десантной операции закончили 31 июля. Каждый боец знал свое место в самолете и свою задачу на земле. Снаряжение десантников, состоящее из основного и запасного парашютов, было уложено и тщательно подогнано по фигуре бойца, оружие и боеприпасы упакованы в подвесные мешки и короба грузовых парашютов.

2 августа 1930 года, ровно в 9 часов, с аэродрома базирования поднялся самолет. На его борту — первый отряд парашютного десанта. Вместе с нами и руководитель второй группы Я. Мошковский. Он решил посмотреть, где место отделения нашей группы, чтобы потом точно десантировать своих ребят. Вслед за нами взлетели три самолета Р-1, под крыльями которых на бомбодержателях подвешены грузовые парашюты. Сделав круг, наш самолет повернул к месту выброски десанта, расположенному примерно в двух километрах от аэродрома. Площадка приземления — это свободное от посевов поле размером 600 на 800 метров. Оно примыкало к небольшому хутору. Одну из построек, расположенную на окраине хутора, наметили в качестве ориентира для сбора парашютистов после приземления и исходного пункта для начала боевых действий десанта в тылу «противника».

Через несколько минут вышли на курс. Я высунулся из двери, чтобы рассчитать точку отделения. Самолет шел против ветра на высоте 300 метров. Внизу, чуть впереди — наша площадка. Пора.

— Приготовиться! — стараясь перекричать гул моторов, скомандовал я. Ребята тут же поднялись и встали друг за другом, сжимая в правой руке вытяжное кольцо. Лица напряжены, сосредоточены. Как только пересекли площадку, дал команду:

— Пошел!

Бойцы буквально высыпали из самолета, я нырнул последним и тут же дернул кольцо. Посчитал — все купола раскрылись нормально. Приземлились мы почти в центре площадки, недалеко друг от друга. Бойцы, быстро собрав парашюты, подбежали ко мне. Тем временем над головами прошло звено Р-1 и на краю хутора сбросило шесть парашютов с оружием. Мы кинулись туда, распаковали мешки, достали пулеметы, патроны. И вот уже в небе вновь появился наш «Фарман» со второй группой. Как и было запланировано, группа Мошковского покинула самолет на высоте 500 метров. Приземлились они рядом с нами. Понадобилось всего несколько минут, и 12 десантников, вооруженные двумя ручными пулеметами, винтовками, револьверами и гранатами, были в полной готовности к боевым действиям...» 6