Сергей Козлов - Исторические предпосылки создания спецназа, 1701-1941 гг. [том 1]

3/15 октября началось передвижение корпуса Орнано на Боровскую дорогу; на Можайской дороге были оставлены только вестфальские гарнизоны. Орнано имел приказ выдвинуться к Фоминскому, куца должен был направиться затем весь 4-й корпус. [...].

Дорохов сообщил «из д. Ивлинска», что посланный им в Фоминское майор Сологуб узнал от крестьян, «якобы неприятель начал из Воронова отступать к Москве, обозов и транспортов французских по Боровской дороге не встречают, ибо они отправляют оные в Можайск. Из Воронова через Давидово 36 в. от Фоминска». Но в Главной квартире получили и противоположные сведения. Так, партизан капитан А.С. Фигнер сообщил генералу П.П. Коно-вницыну: «Армия неприятельская стоит на прежнем месте, в 15 верстах от Воронова. В Москву недавно пошел отряд, который должен будет прикрывать большой транспорт с провизией. В Москве еще и теперь находится вся гвардия. В Воронове стоят 3 пех. полка, которые могут быть в 2 ч. истреблены отрядом ген. Дорохова и моим, за истребление их ручаюсь головою, коль скоро отряд пойдет так, как я его поведу». Таким образом, в Москву двинулись не войска неприятельского авангарда, а лишь небольшой отряд.

Тем временем Сеславин, «узнав, что неприятель находится на Можайской дороге в с. Вечемове [Вязёмах] под командою г.-л. Орнана, состоявший из 4 полков кавалерийских, 2 баталионов пехоты и 8 орудий артиллерии... из Дятлова обратился туда, дабы на рассвете его атаковать». Партизан донёс: «Сделав 55 в., я в Вечомове его не нашел и узнал, что за несколько часов выступил на Боровскую дорогу, дабы маршировать чрез Фоминское, Верею и Смоленск в Саксонию для формирования. Я снова за ним, параллельно проходя ночью деревни, в коих находился неприятель, встречал по себе выстрелы, будучи окружен всегда сильными неприятельскими партиями, я скрылся в лесах на Боровской дороге». Сеславин уведомил Дорохова, «что отряд г.-л. Орнани, под личным его командованием, состоящий из 4 полков кавалерии, 2 бат. пехоты и 8 ор. выступил с Московской дороги из с. Ветюмово на Боровскую и идет через Фоминское, Верею и Смоленск в Саксонию, имея на себе до 300 повозок с разными вещами»; «ежели угодно будет вашему пр [ево с родитель] ству идти вслед за ним, дабы его атаковать, прошу меня уведомить». Таким образом, Сеславин буквально сразу обнаружил передвижение неприятельского отряда с Можайской на Новую Калужскую дорогу; правда, тогда он полагал, что отряд следует в Смоленск.

В 6.30. 4/16 октября отряд Орнано продолжил путь. [...]

Когда Сеславин узнал, что «генерал Орани с 4-мя полками кавалерии, двумя ба-талионами пехоты и 8-ю орудиями обратился на Боровскую дорогу с поспеше-нием», он решил «на проходе оному внезапным нападением нанести вред». Партизан «поспешно следовал побочь за неприятелем и, перейдя его, скрылся в лес, чрез который неприятель должен был следовать; пропустив чрез д. Кутасово [Быка-сово] всю его пехоту и часть кавалерии под картечными и ружейными выстрелами, стремительно ударил». Сеславин писал: «Как скоро неприятель показался, я пропустил пехоту и часть кавалерии чрез деревню, дабы соделать их не в состоянии взаимно себя подкреплять, я стремительно атаковал, опрокинул кавалерию и стрелков, при сем случае убито у неприятеля до 300 ч[ел]., в том числе 1 генерал, командующий пехотою, 1 полковник и несколько офицеров. После сего ген. Орнани устроил на высотах батарею, пехоту и кавалерию, открыл канонаду и ружейный огонь. Кавалерия хотя и делала вид атаки, но не атаковала. Сумские гусары и казаки Грекова под картечными ядрами и пулями искололи всех лошадей и испортили упряжь под остальною артиллериею, фурами и ящиками. Когда же пехота грозила отрезать нам ретираду, я приказал отступить к лесу. Оста-новясь вне выстрела, я показывал, что имею намерение вновь атаковать, дабы чрез то дать время придти из Каменного г.-м. Дорохову, которого я предварительно известил о марше неприятеля».

Флотов записал: «Мы смогли пройти четыре льё [17,6 км], когда довольно ясно услышали впереди ружейную стрельбу и несколько орудийных выстрелов; от посланных патрулей мы узнали, что обоз корпуса генерала Орнано был атакован несколькими сотнями казаков; он не имел пехоты в маршевом порядке, которая ему была предназначена; они изрубили и ранили многих лошадей и людей прежде, чем их смогли отогнать». Прейзинг вспоминал, что, «поскольку конвой двигался небрежно, много людей было убито или ранено, а часть багажных повозок была разграблена. Мы поспешили к ним на помощь, но смогли лишь захватить в плен нескольких отдельных казаков». [...]

Сеславин сообщил: «Когда неприятель, будучи подкреплен кавалериею, повел решительную атаку, я отступил лесами к Наре для соединения с г.-м. Дороховым и остановился в 3-х в. от Фоминского, где неприятель расположился ночевать. Потери с нашей стороны около 40 ч., лошадей около 45».

В Журнале военных действий записано, что «в сем деле неприятель потерял убитыми командующего пехотою генерала, одного полковника, несколько офицеров и 300 из нижних чинов, с нашей стороны урон простирался до 40 человек и 45 лошадей». Как водится, особенно у партизан, потери противника были несусветно завышены — ни генерала, ни полковника, ни офицеров вообще среди них не было. Сеславин рекомендовал для награждения «войскового старшину Грецова, Сумского полка штаб-ротмистра Алферова, Елиза-ветградского полка поручика Редкина, который из своих рук убил полковника; гвардии Литовского прапорщика Габе; 24-й Дорохову... артил. бригады подпор. Шиля, все оне в беспрерывных атаках оказывали благоразумие, решительность и отличную храбрость, равно и офицеров Сумского эскадрона Алферова и казачьего Крецова». Сеславин просил также «прислать несколько крестов для нижних чинов». Для себя он просил прощения за то, «что не приказываю брать в плен, что не в правилах партизана», и пообещал: «Я буду провожать до Вереи ген. Орнани, а потом обращусь опять на фланг и в тыл неприятельской армии». Он сообщил, что Орнани «в Фоминском получил повеление отправить к армии свою артиллерию и кавале-

рию, с ним идет обозу около 350 повозок с оружием и разными тряпками». При этом он отправил «одного пленного, которого жизнь я спас единственно для того, чтобы он мог уверить вас в истине моих строк». Партизан обещал находиться «на дороге от Фоминского к Ожигову и далее по Боровской дороге».

Прейзинг вспоминал, что после этого нападения «мы двинулись далее на Фомин-ское, где пехота осталась стоять; я же сам с кавалерией и одним батальоном испанцев занял позицию в получасе пути впереди у Малкова». Вскоре «один офицер привёз приказ вице-короля: 250 коней должны были снова отосланы в Вязёмы (Wiesc-hovo), 22-я бригада была назначена туда с двумя орудиями». В тот день Кольбер приказал 1-му (польскому) полку шволежеров гвардии направиться из Горок в Пада-шинки (Padaszynski), на левом берегу Пахры. Согласно упомянутому выше приказу, 5/17 октября из д. Мальково был направлен в Вязёмы испанский полк «Жозеф Наполеон» (1-й и 4-й батальоны), а начальником гарнизона там был назначен аджю-дан-коммандан (штабной полковник) Л.О.В. де Бурмон. В тот день «Орнано со всей кавалерией, одним полком пехоты и двумя пушками произвёл разведку на одно льё [4,4 км] вперёд по дороге. В полдень он возвратился на бивуак».