Б. Соколов - Молотов. Тень вождя

Еще Вячеслав Михайлович настаивал:

— Роль Хрущева очень плохая. Он дал волю тем настроениям, которыми он живет... Он бы сам не мог этого сделать, если бы не было людей. Никакой особой теории он не создал, в отличие от Троцкого, но он дал вырваться наружу такому зверю, который сейчас (разговор с Феликсом Чуевым происходил в 1971 году. — Б. С.), конечно, наносит большой вред обществу. Значит, не просто Хрущев.

Но этого зверя называют демократией, — заметил

Чуев.

— Называют гуманизмом, а на деле мещанство, — возразил Молотов.

По мнению Вячеслава Михайловича, Хрущев был за советскую власть, но «против революции... против всего революционного... Коллективизация, которая у нас проводилась сталинскими методами, была недопустима. Недопустима. А никакой другой не было. Он против коллективизации. Он бухаринец...». '

1 мая 1956 года Молотов, оставаясь первым заместителем Председателя Совета Министров, лишился поста министра иностранных дел. Предлогом послужила его «неправильная» позиция в югославском вопросе. Вот что вспоминает Каганович об обстоятельствах смещения Молотова, его вторичного изгнания из МИДа:

«На заседаниях Президиума ЦК регулярно обсуждались вопросы внешней политики. Молотов, как министр

иностранных дел, вносил свои предложения, большая часть которых одобрялась. Но Хрущев... будучи менее компетентным в этих делах, довел дело до того, что внес предложение об освобождении Молотова от поста министра иностранных дел. Я лично выступил против этого, доказывая, что Молотов не только имеет уже большой опыт во внешней политике, но и идейно-политически крепок в защите интересов нашей родины. Но так как Молотов сам заявил о том, что готов перейти на другую работу, Президиум ЦК освободил его от обязанностей министра иностранных дел и назначил его министром государственного контроля...

Еще в 1954 году, будучи на отдыхе в Крыму, мы — Хрущев, Молотов, Ворошилов, Каганович, — конечно, встречались, и однажды во время прогулки по парку на мой вопрос, как работается, Хрущев сказал мне: “Неплохо, но вот Молотов меня не признаёт, поэтому у меня с ним напряженные отношения”. Я ему сказал, что он ошибается, что Молотов порядочный человек, идейный партиец и интригами не может заниматься. “Ты самокритически проверь самого себя — не слишком ли ты часто и легко наскакиваешь на него и на его предложения. Если ты изменишь отношение к нему, все будет исчерпано”. Но к сожалению, он этому моему совету не последовал...

Был один вопрос, по которому Президиум не поддержал Молотова, это вопрос о Югославии. Молотов сдерживал восстановление отношений с Югославией, в том числе и по государственной линии. Президиум ЦК принял решение восстановить государственные отношения с сохранением расхождений по партийно-идеологической линии. Хрущев фактически пошел несколько дальше и по партийной линии, нарушая директивы ЦК...

С некоторого времени Хрущев стал проявлять активность в вопросах внешней политики. Это, конечно, было хорошо. Я сам ему советовал — со времен Ленина ни один вопрос внешней политики не решался без Политбюро, и Сталин все вопросы внешней политики вносил на Политбюро и сам ими занимался. Поэтому и ему, как Первому секретарю ЦК, необходимо было это соблюдать. Вначале и Хрущев придерживался этого порядка, но потом стал своевольничать. Демонстрируя, что он “совладал с техникой”, как непревзойденный “знаток” дипломатии, Хрущев почти во все

проекты МИДа стал вносить свои поправки или просто забраковывал их, особенно после того, как по его предложению Молотов был снят с поста министра иностранных дел (хотя он строго проводил политику мира)».

В том, что Молотова освободили от должности министра иностранных дел, не было ничего удивительного. В советской системе внешнюю политику всегда целиком и полностью определяло первое лицо государства. Министр иностранных дел никакой самостоятельной роли играть не мог. Взгляды же на международное положение СССР и задачи советской дипломатии у Никиты Сергеевича и Вячеслава Михайловича различались весьма существенно.

Хрущев пытался нормализовать отношения с Югославией, как-то решить проблему Западного Берлина, вести переговоры с США, Англией, Францией, ФРГ и Японией, чтобы хоть немного смягчить противостояние в «холодной войне». Молотов же выступал против отношений с Тито, стоял за жесткое противодействие Западу, полагая, что оно принесет больше дивидендов как в плане возможных уступок со стороны потенциальных противников, так и, прежде всего, благодаря внутренней консолидации народа и партии перед лицом внешнего врага и недопущению какого-либо идеологического либерализма.

В утешение Молотов действительно получил пост министра государственного контроля. Фактически это была почетная отставка. Министр государственного контроля играл в СССР во многом декоративную роль. Его ведомство фактически дублировало часть работы правоохранительных органов, к все равно ни одно крупное дело о хищениях или иных крупных непорядках в экономике не могло вестись без участия МВД, КГБ и прокуратуры. Разве что по результатам проверок, осуществлявшихся контролерами его министерства, Вячеслав Михайлович смог еще раз убедиться, что в стране много воруют.

Приходившие же к нему письма трудящихся свидетельствовали, что в народе растет недовольство сохраняющимися «временными трудностями». Многие, особенно

10 Соколо»

старые партийцы, были недовольны разоблачением «культа личности» и возлагали вину за это на Хрущева. Правда, насколько адекватно эти письма отражали настроения в обществе в целом — большой вопрос. Ведь Молотову писали отнюдь не бывшие репрессированные, а главным образом такие же убежденные сталинисты, как и он сам. Тем не менее такие обращения подкрепляли решимость Вячеслава Михайловича свергнуть Хрущева. Постепенно он становился знаменем всех антихрущевских сил, ностальгировавших по недавнему прошлому. Показательно, что в марте 1956 года в Тбилиси прошли демонстрации молодежи под лозунгами прекращения критики Сталина и «Молотов — во главе КПСС». Хрущеву это, конечно, никак не могло понравиться.

После смещения с поста министра иностранных дел Молотов еще оставался членом Президиума ЦК и решил побороться за власть. Но в том, что касается способности Молотова к интригам, Каганович был полностью прав. Как мы вскоре убедимся, Вячеслав Михайлович только один раз в жизни попытался провести серьезную политическую интригу, но потерпел полное фиаско.