Б. Соколов - Молотов. Тень вождя

И еще Молотов не раз повторял:

«У нас нет еще социализма. У нас взятки, у нас хищения, у нас всякие безобразия... Сейчас работают лишь бы, лишь бы. Для этого надо воспитывать людей. Конечно, надо зарплату, но, кроме того, надо воспитание. А этого нет. Все думают, что деньгами возьмут. У нас мораль может быть толь-

ко революционная. У нас революционные задачи не решены. Нам надо все сделать так, чтобы не допустить мировой войны, и тем более надо не сдать наши позиции, а усилить. Как это сделать? Борьбой. А борьба опасна. Вот тут и выбирай».

Похоже, сам Молотов не остановился бы и перед риском мировой войны.

Касаясь «пражской весны» 1968 года, Молотов с тревогой говорил:

«Как бы у нас такого не было. Ибо мы сейчас находимся в глубокой экономической яме. Я думаю, надо менять социальные отношения. Начать с партмаксимума для коммунистов. Это будет иметь громадное и моральное, и материальное значение для страны... Хрущевцы еще преобладают даже в ЦК. После смерти Сталина мы жили за счет запасов, сделанных при Сталине».

И тут же предложил выпить за Сталина, «ибо никто бы не вынес, не выдержал того, что он вынес на своих плечах, — ни нервов, ни сил ни у кого не хватило бы!».

Вячеслав Михайлович сожалел: «Социализм сейчас так поправили, что места для революции не осталось». Он сам давно уже был революционером без революции.

В 1981 году он утверждал: «США — самая удобная страна для социализма. Коммунизм там наступит быстрее, чем в других странах».

Он и подумать не мог о том, что социализма и в СССР осталось к тому времени всего на десять лет.

По поводу советской помощи другим государствам Молотов на склоне лет говорил, что «если мы не будем помогать другим странам, то это отдалит победу коммунизма в мире... Без международной революции ни Советский Союз, ни одна другая страна победить не могут. Без международной революции никто не может победить, и мы не можем. Нам друзей надо увеличивать».

Однажды Чуев польстил Молотову: «Вы сейчас лучше выглядите, чем на прежних официальных снимках».

Вячеслав Михайлович объяснил эту удивительную метаморфозу следующим образом: «Раньше я выколачивал мирные договоры из государств (бывших союзников Германии. — Б. С.)... А сейчас сплю, читаю, пишу, жена

за мной хорошо следила. Время было будь здоров, концепции другие, и политические деятели соответствовали им. Разговаривать и сейчас с империалистами непросто, но и тогда было не легче».

Да, «мальчиков кровавых в глазах» и их загубленных родителей у Вячеслава Михайловича никогда не было, они к нему из прошлого времени не являлись.

По свидетельству Чуева, даже на девятом десятке жизни в праздничном застолье Молотов с удовольствием пел русские народные песни: «Калинку», «Метелицу», «Степь да степь кругом...», «Соловей, соловей, пташечка», «Вниз по Волге-реке», а также грузинскую «Сулико».

Уйдя на пенсию, он принялся было за труд о социализме в СССР, но так и не закончил его. Он твердил Чуеву:

«Маркс и Ленин говорили: каждому по труду, но без товарно-денежных отношений. У нас наоборот говорят, обязательно товарно-денежные отношения, самое главное — товарно-денежные отношения. Зачем мы так пишем? Мы должны сказать: по труду, но с постепенной отменой товарно-денежных отношений».

Вячеслав Михайлович был убежденным сторонником распределительной системы и с подозрением смотрел на такой буржуазный пережиток, как деньги или материальную заинтересованность работника в результатах своего труда.

Резко отрицательно отозвался Молотов об опубликованных в США мемуарах Хрущева, да другого и трудно было от него ожидать.

Свидетельствует Лазарь Каганович:

«Когда в Москве появились опубликованные в Америке мемуары, я их не читал, так как не мог их достать в Москве. Когда я спросил товарища Молотова, читал ли он эти мемуары, он мне сказал, что читал. На мой вопрос, как он их оценивает, он мне ответил: “Это антипартийный документ”. Тогда я спросил: “Неужели Хрущев так опустился?” Молотов ответил: “Да, да, в своем озлоблении, в связи с концом... его карьеры государственного руководителя он дошел до падения, политического и партийного падения в омут”. Когда я сказал с сожалением и возмущением: “Да, это очень печально”, Молотов мне сказал: “Особенно тебе,

ведь ты его выдвинул”. — “Да, — сказал я, — выдвинул, правда, до определенной черты, на пост 1-го секретаря ЦК я его не выдвигал, предвидя... что он не осилит эту работу, что провалится. Вы же все, в том числе и ты, Вячеслав, приняли это предложение Маленкова и Булганина” (показательно, что на высший партийный пост Хрущева выдвинул не только близкий к нему в то время Булганин, но и его главный соперник — Маленков. Очевидно, Георгий Максимилианович полагал, что Хрущев в этом случае сосредоточится всецело на партийных делах и оставит ему, Маленкову, все полномочия премьер-министра, которые тот расценивал как более важные. И в итоге просчитался. — Б. С.). Ознакомившись с опубликованными в “Огоньке” так называемыми мемуарами Хрущева, я убедился, что оценка Молотова правильна. Ему даже и отвечать нельзя, чтобы не опуститься до базарной бабы, которая кричит: “Сама паскуда”. Я лично к нему питал нежные дружеские чувства, но я, видно, ошибся. Получилось — Хрущев оказался не просто хамелеоном, а “рецидивистом” троцкизма».

А вот Молотов считал Хрущева «рецидивистом» буха-ринщины. Последнее кажется ближе к истине, поскольку главной целью Хрущева было обеспечить себе и коллегам по ЦК возможность спокойно умереть в своей постели, наслаждаясь пайковыми благами.

Однажды Чуев решился задать Молотову достаточно щекотливый вопрос: «Знали ли вы о прожиточном минимуме? Что шестьдесят рублей в месяц рабочему не хватает, доходило до вас?»

«Очень даже доходило, — ответствовал Вячеслав Михайлович. — А какой выход из этого? Знали, что так. Не надо никаких специальных осведомителей, кругом люди же... Надо быть очень уж глухим, чтобы не знать об этом. Знали, но не все могли сделать, как надо. Знали, но это очень сложный вопрос, как выправить дело, хотя, мне кажется, мы, в общем, знали и то, как надо выправить. Возможностей не было.

Дорогу, по-моему, еще не все нашли. А мы, по-моему, нашли довольно надежную дорогу. Многое еще не выполнено, многому еще мешают империалисты. Пока империализм существует, народу очень трудно улучшать жизнь.

Нужна оборонная мощь и многое другое. Надо многое построить. От третьей мировой войны мы не застрахованы, но она не обязательна. Однако пока будет империализм, улучшения ждать трудно».