Коллектив авторов - Мобилизационная стратегия хозяйственного освоения Сибири. Программы и практики советского периода (1920-1980-е гг.)

В России время от времени возникали ситуации, когда все механизмы и структуры государственной власти и общественной организации находились в стадии мобилизации. Страна превращалась в некое подобие военизированного лагеря с централизованным управлением, жесткой иерархией, регламентацией поведения, усилением контроля за различными сферами общественной деятельности с сопутствующими всему этому бюрократизацией, единомыслием и прочими атрибутами мобилизации общества на борьбу ради чрезвычайных целей.

Очевидно, что если общество постоянно находится в состоянии боевой готовности, то все остальные критерии, не имеющие прямого отношения к деятельности в направлении чрезвычайных целей, отходят на второй план. В результате, вся институциональная структура общества создается для потребностей мобилизационного типа развития и этот тип постоянно воспроизводится, даже если нет чрезвычайных ситуаций и общество находится в обычных условиях и решает сугубо мирные задачи.

Другое дело военные условия. Здесь происходит в кратчайшие сроки мобилизация всех общественных структур, а социально-психологическая готовность, всегда присутствующая в обществе мобилизационного типа, объединяет нацию и ведет её к целям победы. Для России характерен именно такой тип общественного развития. Он эволюционировал веками и помогал нации проходить все испытания, сохранять свою идентичность. Отличительными особенностями мобилизационного типа развития в этом случае были доминирование политических факторов в развитии государства, его значимая роль во всех сферах общественной жизни, в том числе и в частной жизни. Все коренные изменения в обществе, как правило, программировались и насаждались сверху государственной властью на основе механизмов её жесткой централизации.

По-видимому, строгая определенность целей обязательна для мобилизационного типа развития. Без неё трудно осуществлять концентрацию усилий и ресурсов на приоритетных направлениях. А без этого невозможны никакие сверхусилия, обеспечивающие быстрое, любой ценой, достижение чрезвычайных целей. Высокая интенсивность усилий в условиях мобилизационного типа развития вытекает из самой природы чрезвычайных целей. Их выполнение в определенные сроки – условие выживания мобилизационной системы. Впрочем, если для достижения определенной цели используется организация мобилизационного типа, то она любую цель воспринимает как чрезвычайную.

Мобилизационные решения в заселении новых территорий России и их хозяйственном освоении были крайне важны. Движение на восток с самого начала носило мобилизационный характер. Оно, как правило, инициировалось государством, происходило по его заданию и согласию. Соответственно определялись цели и механизмы продвижения к ним, рассматривались вопросы обеспечения ресурсами, которые концентрировались в рамках избранного стратегического направления. И мировой опыт показывает, что освоение новых территорий было результативным, когда использовались мобилизационные методы.

Государство, начиная с походов легендарного Ермака в конце XVI века, в процессе колонизации Сибири применяло преимущественно мобилизационные меры для решения своих проблем. Как считает академик Алексеев В. В., на протяжении столетий менялись причины и следствия освоенческих процессов, а также средства и способы достижения целей, направления деятельности общества и власти по поводу их реализации, но в тоже время проявлялись некоторые общие закономерности, как позитивные, так и негативные. В целом освоение региона прошло трудный и долгий путь от промыслово-аграрного к преимущественно индустриальному типу развития. Вместе с тем он поучителен и его не следует забывать в современной и будущей социальной практике и не только в Сибири, но и в других новоосваиваемых регионах мира [18].

Казалось бы, проникновение русских за Урал в Сибирь и до берегов Тихого океана носило локальный характер, было ограничено в пространстве и во времени. Однако оно имело большую геополитическую значимость, раздвигало границы российского государства, придавало ему все большую мировую известность, повышало его вес на международной арене. Государство из «Московии» превратилось в самую обширную в мире империю.

Первыми русскими поселенцами в Сибири стали служилые люди: казаки, стрельцы и прочие военнослужащие, направленные сюда по государеву указу, а также беглые крестьяне и приписанные к соляным варницам «людишки», которые здесь оказывались также не без царской воли. Царь Иван IV Грозный давал уральским промышленникам Строгановым так называемые Жалованные грамоты на владение и защиту земель, расположенных по Каме и Чусовой в Пермском крае, Ишиму, Тоболу и Оби в Сибири, согласно которым разрешалось на вверенных им землях строить укрепленные пункты, нанимать и вооружать казаков и воевать с «сибирцами» (сибирскими татарами), «в полон их имати и в дань за нас приводити» [19].

Строгановы энергично следовали этому курсу: создавали соляные производства, организовывали промысел пушного и прочего зверя. По их приглашению в Сибирь прибыл со своими казаками атаман Ермак, с которым связывается начало присоединения региона к Российскому государству. Казаки не только служили царю и хозяевам, защищая их владения от набегов врагов, но и сами рассчитывали на богатую добычу на завоеванных землях. Результатом данного сочетания интересов государства и частных лиц явился захват и присоединение за короткие в историческом смысле сроки огромной территории, превышающей в несколько раз размеры самого Московского государства.

Государственная мобилизационная политика сочеталась с так называемой «вольнонародной» колонизацией, которая усилилась во времена Смуты в начале XVII в., когда нестабильность власти вынуждала многих россиян – представителей самых различных социальных слоев искать пристанища в пространных восточных землях. Опустевшая государственная казна также требовала своего пополнения, которое могло состояться за счет богатств из Сибири.

Российское государственное управление создавало в восточных землях опорные пункты-остроги, поощряло продвижение туда своих граждан, которые были готовы осваивать и обживать новые территории. Менее чем за 100 лет к европейской территории Российского государства были присоединены Западная и Восточная Сибирь, земли Забайкалья и Приамурья. В 1650–1660-е гг. русские пашни существовали уже в бассейнах рек Шилки и Нерчи, в районе Албазина. По данным росписи сибирских городов 1701 г. в Восточной Сибири насчитывалось до 7 тыс. русских семей, в Западной – около 18 тыс. (всего приблизительно 80–100 тыс. чел. мужского пола). В 1710 г., по табелю Сибирской губернии, в пределах региона числилось уже 312 872 чел. (157 040 мужчин и 155 832 женщины) [20].