Олег Фейгин - Феномен Мессинга. Как получать информацию из будущего?

Дар предсказания он имел замечательный, и это подтверждено многими вполне достоверными свидетельствами. Так, незадолго до кончины императрицы Екатерины II он предсказал это событие весьма определенно и был за это посажен в Шлиссельбургскую крепость. По воцарении Павла I он был немедленно выпущен и затем, живя в Александро-Невской лавре, пользовался довольно широкой известностью в Петербурге, но, когда предрек и самому Павлу Петровичу близкую внезапную кончину, был снова отправлен в крепость и заточен там».

Далее следует несколько диалогов, суть которых сводится к тому, что монах Авель лишь знает, что существуют некие пророчества и их надо непременно исполнять императору Павлу:

«– Служите, служите государю-царю! – вдруг, блеснув глазами, вдохновенно произнес Авель. – Будьте верным слугою ему, он нуждается в этом. Вокруг много зла и всякой нечисти; надо беречь государя, а сам он не бережется, не исполняет прямых указаний.

– Прямых указаний? Каких?

У Чигиринского на миг явилось сомнение, не делал ли Авель каких-нибудь предостережений императору, на которые тот не обратил внимания, и недоволен ли именно этим Авель. Но это сомнение сейчас же бесследно исчезло. Нет, Авель не о себе говорил.

– Императору Павлу, – пояснил он, – было знамение, чтобы он выстроил собор архистратига Михаила, а он на этом месте стал строить замок, дворец, жилище, правда, с церковью Михаила-архангела, но и с театральным залом!»

Авель упоминал о хорошо всем известном случае, послужившем основанием для начала постройки Михайловского замка. Часовому, стоявшему у старого летнего дворца, явился в лучезарном свете Михаил-архангел и велел идти к государю и доложить, чтобы тот немедленно начал строить на этом месте церковь.

Когда государю доложили об этом, он ответил:

– Я знаю.

Что послужило поводом к такому ответу со стороны государя и было ли и ему какое-нибудь явление, осталось неизвестным, но только Павел Петрович действительно с неимоверной быстротой приступил к постройке на месте бывшего Летнего дворца, возведенного Анной Иоанновной, нового замка, названного Михайловским.

Это был замок с церковью, но не церковь, как было сказано в видении часовому.

«– И это принесет ему смерть, – проговорил Авель. – Царствование его кончится в этом замке, и так скоро, как не ожидают. Руки злодеев еще не подняты, но уже подымаются. Ах, зачем он не бережет себя!

– Но, может быть, его можно предупредить, спасти?

– Уж если он не послушал прямого явления, так что же наши человеческие предупреждения?»

Есть в романе Волконского и прямое пророчество Авеля, но оно выглядит довольно расплывчатым и уж точно не содержит дату, не говоря уже о часах гибели императора:

«Положись на волю Божью, а теперь поезжай! Ровно через три года приезжай назад, будет дело. Не бойся, что долго ждать… Сто лет будем ждать… через сто лет будет великая битва с немцами, а потом, Бог даст, с его благодатью будет построен на указанном свыше месте храм Михаила Архангела».

Можно ли считать данное высказывание удачным пророчеством, да еще и приведенным в художественном произведении? Во всяком случае, это больше выглядит как довольно общее предсказание самого князя Волконского, основанное на извечном противостоянии с тевтонами со времен Ливонских войн. Собственно, и весь лейтмотив романа можно выразить очень кратко: Россию погубит союз с Германией и Австрией, поддерживаемый масонами…

Между тем шло время… Как пишет Ю. В. Росциус:

«Закончился 1800 год. Трудами и стараниями ряда высокопоставленных и титулованных лиц, приближенных к императору Павлу, он был убит в ночь с 11 на 12 марта 1801 года, и на трон незамедлительно вступил его старший сын Александр Павлович (Александр Первый), в какой-то мере знавший о существовании заговора против родителя своего…

Авель же сидел там, куда его определил император Павел Первый, – в Петропавловской крепости, где провел всего-то 10 месяцев и 10 дней, столько же, сколько ранее в Шлиссельбургской. После гибели Павла Первого Александр Первый приказал отца Авеля из Петропавловской крепости незамедлительно выпустить и направить в Соловецкий монастырь под присмотр, а вскоре он и свободу получил. Но Авель не был бы Авелем, если бы не стал составлять… ТРЕТЬЮ зело престрашную книгу !»

На этот раз прорицатель пробыл на свободе один год и два месяца, успев написать свою третью книгу. Известно, что в ней якобы было предсказано, «…как будет Москва взята и в который год». Получается, что где-то на рубеже 1803 года он предрек события, происшедшие в реальной жизни лишь через 10 лет!

Поскольку слава предсказателя в придворных кругах была уже изрядна, книга быстро дошла до самого императора Александра Первого. Реакция на ее содержимое последовала незамедлительно и с большой долей сарказма:

«Монаха Авеля тотчас заключить в Соловецкую тюрьму, и быть там ему дотоле, когда сбудутся его пророчества самою вещию».

В «Житии…» этот период десятилетнего заточения описывается так:

«10 раз был он под смертию, 100 раз приходил в отчаяние, 1000 раз находился в непрестанных подвигах, и прочих искусов было отцу Авелю число многочисленное и число бесчисленное. Однако, благодатию Божию, ныне он, слава Богу, жив и здоров и во всем благополучен…

Ныне от Адама семь тысяч и триста и двадесятый год, а от Бога Слова тысяча и восемьсот и второй на десять (1812). И слышим мы в Соловецком монастыре, якобы южный царь, или западный, имя ему Наполеон, пленит грады и страны и уже и в Москву вшел. И грабит в ней и опустошает все церкви и вся гражданская, и всяк взывая: «Господи, помилуй, прости наше прегрешение. Согрешихом пред Тобою, и несть достойны нарекаться Рабами Твоими: попусти на врага и губителя за грех наш и беззакония наша!» И прочая таковая взываху весь народ и вей людие. В то самое время, когда Москва взята, вспомнил сам государь пророчество отца Авеля; скоро приказал князю Голицыну от лица своего написать письмо в Соловецкий монастырь».

В Соловецком же монастыре в ту пору начальником был архимандрит Илларион. Получив от имени государя письмо, коим предлагалось отца Авеля выключить из числа колодников и включить в число монахов на полную свободу, он был безмерно испуган и озадачен. Письмо пришло в монастырь в самый Покров, 1 октября. Архимандрит был в ужасе: уедет Авель в Петербург, там встретится с императором… В результате выяснится, что творится в Соловецком монастыре, управляемом Илларионом, прознают и о гнусных проделках его: воровстве, издевательствах и избиениях заключенных… Вспомнил он и множество пакостей, творившихся им над Авелем, о том, что уморить его собирался и… убоялся отче! И написал он письмо князю Голицыну, что-де: «Ныне отец Авель болен, и не может он к вам быть, а разве на будущий год весною…».