Михаил Серяков - Рюрик и мистика истинной власти

С одной стороны, Рюрик, Синеус и Трувор были детьми Готлиба и Умилы, внуками Витслава и Гостомысла. Однако в числе более отдаленных их предков был западнославянский бог Радигост и, следовательно, сам Сварог, бог – создатель культуры и норм человеческого общежития. Более того: в восприятии современников Рюрик был не просто человек из плоти и крови, но и носитель Рарога, или, как об этом будет сказано в гораздо более позднем апокрифе, «божества велика». Именно в этом обстоятельстве и кроется причина обожествления своих правителей как ободритами, так и ильменскими словенами, сохранившими предание о севшем в боги бесоугоднике и чародее Волхове. В эпоху «двоеверия» это приведет к отождествлению с соколом не только ангела или серафима, а самого Иисуса Христа, изображение которого заменяет на древнерусских монетах знак Рюриковичей. О том, что эта традиция ведет свое происхождение из Прибалтийской Руси, свидетельствует как передававшееся по наследству в том регионе имя Дион, так и ряд эпизодов из саги об Одде Стреле. Противником Одда в ней является сын конунга Биармии Огмунд Флоки, который впоследствии становится правителем Хольмгарда и всей Гардарики. Он обладает такими магическими способностями, что считался скорее духом, чем человеком [717]. С. В. Конча попробовал отождествить его с Гостомыслом, однако уже в «Деяниях данов» упоминается правитель Прибалтийской Руси Флокк, с которым примерно в V в. воевал Старкатер [718]. Наконец, из этого же региона происходит и имя сына конунга Бьярмаланда Ререка, в родовом храме семьи которого обитали священный бык и чудесная птица, из яйца которой впоследствии вылупился змей. Последнее обстоятельство соответствует славянским преданиям о появлении на свет Рарога. Следовательно, уже там существовал обычай нарицать некоторых потомков правителей в честь этого мифического существа, имеющий параллель и в иранской традиции. Следует также подчеркнуть, что впоследствии именно у ободритов Радигост изображался с сидевшей на его голове птицей, а на щите была помещена голова буйвола. Ближайшей аналогией этому является изображение Веретрагны с птицей на шлеме на кушанских монетах, притом что и птица, и бык были в числе воплощений этого божества в Авесте. Все это показывает правоту исследователей, считавших, что имя Рюрик-Ререк-Рарог было родовым у ободритских князей, однако глубинные истоки этих представлений через Прибалтийскую Русь восходят к эпохе единства восточной половины индоевропейского мира. Именно в те далекие времена возникает убеждение, что править имеет право только тот, кто обладает мистической сущностью власти, которая обеспечивала ее носителю как победу в бою, так и богатство, изобилие, потомство и здоровье в мирное время. В ту самую эпоху у наших далеких предков появляется образ бога Сварога, имя которого, как свидетельствует филология, было образовано по тому же самому достаточно редкому принципу, что и имя Рарог. Это говорит как об одновременности появления этих персонажей, так и о существующей между ними связи. Подтверждают это и данные мифологии, согласно которым именно Сварог был отцом Радигоста, носившего на своей голове чудесную птицу.

Последовательно сравнив между собой основные характеристики иранского Хварно, Рарога и образа сокола в славянской мифологии, мы убедились в том, что эти представления генетически родственны между собой и совпадают подчас даже в отдельных деталях. С учетом волжской прародины русов и упоминания этого же региона в древнейших текстах об Ардви-Суре Анахите и Трайтаоне, связанных с Хварно в иранской мифологии, становится понятным место и время заимствования этого представления о мистической сущности власти. В пользу этого свидетельствует как имя западнославянского князя Виртгорна, так и то, что в фольклоре различных народов Поволжья сохранился в «сниженном» виде образ, генетически родственный славянскому Рарогу. Речь идет о выводимом из петушиного яйца Ку́йгараше или Куйгороже ( куй – «змея», корож – «сова»), который в мокшанской и чувашской мифологии приносит в дом сокровища. Казанским татарам это фантастическое существо известно под именем бисюра. За пределами этого ареала подобный образ известен только венграм [719], что можно объяснить их тесными контактами с западными славянами. Татары и чуваши относятся к тюркам, мокша – к финно-уграм. Поскольку у других народов этих двух языковых семей подобный мифологический образ не зафиксирован, то это говорит о том, что все три народа заимствовали представления об этом сверхъестественном существе у предшествовавшего им населения Поволжья.

С другой стороны, сопоставление между собой тех данных, которые известны о Рароге и знаке Рюриковичей, показали между собой и их теснейшую связь. Не только общее семантическое поле, но и находки в Волине и Ладоге говорят о том, что уже двузубец Рюриковичей изображал собой сокола. Двузубец, выступавший объектом поклонения, как это следует из изображений на славянской керамике из Шульцендорфа VII-VIII вв., в очередной раз демонстрирует теснейшие западно-восточнославянские связи и сопоставим как с древнейшими древнерусскими изображениями знака Рюриковичей и стяга, так и с описанным почитанием Голубца в Петровскую эпоху. То, что в некоторых русских диалектах двузубец назывался рах , вновь указывает на его связь с Рарогом. Вместе с тем использование двузубца в качестве значимого символа в Восточной Европе восходит как минимум к скифской эпохе, что говорит о древности этого знака.

К тому же периоду славяно-скифских контактов относится появление у наших предков и образа грифона. Если образ сокола как носителя мистической сущности власти существовал уже с эпохи древнейших славяно-индоиранских контактов, то грифон появляется лишь после переднеазиатского похода скифов. Более поздний по своему происхождению, он по своим функциональным чертам во многом оказался тождествен Рарогу. Не исключено, что между грифоном и соколом существовали какие-то различия, но в силу фрагментарности сохранившегося материала обнаружить их пока не представляется возможным. Древнейший случай его использования в качестве родовой символики славянским князем относится к началу нашей эры. Характеристика дружины Рюрика как «предивной», наличие у варягов в Византии прозвища грифонов, а также появление грифона на гербе мекленбургских герцогов, а впоследствии Новгорода и территорий, где некогда располагалась Прибалтийская Русь, говорят о том, что первый русский князь был как-то связан и с этой символикой. Весьма редкий образ грифона на мировом древе в очередной раз подчеркивает тесные западно-восточнославянские связи.