Коллектив авторов - Концепции современного естествознания. Учебное пособие

Общественное развитие в значительной степени зависит от развития науки, для которой также характерен рост числа связей, в т. ч. между ней и обществом. Наука проникает не только в производственную сферу, но и входит в каждый дом вместе с достижениями НИР. Следует выделить и такие тенденции, как рост числа научных работников, создание коллективов исследователей для решения научных проблем, бывших в прошлом уделом ученых-одиночек. Подобные тенденции в существенной степени связаны с тем, что наука переходит к изучению все более сложных объектов, содержащих большое число элементов и связей, характеризующихся системностью и иерархичностью.

Следующий шаг после констатации многообразия связей и отношений действительности – их дифференциация, выявление качественного многообразия, несводимости друг к другу. Учет качественного многообразия связей характерен для современного научного познания. Так, Дж. Холтон подчеркивает, что результаты научной деятельности следует рассматривать в качестве некоторого события, расположенного на пересечении таких траекторий, как индивидуальные, личные усилия ученого; публичное научное знание, разделяемое членами научного сообщества; совокупность социологических факторов, оказывающих влияние на развитие науки; общий культурный контекст данного времени, значение которого открывается, например, когда обнаруживается, чем был обязан Нильс Бор философским и литературным произведениям.

Ф. Капра, отмечая существующее фундаментальное единство Вселенной, подчеркивает, что все объекты начиная с элементарных частиц не есть независимо существующие сущности. По существу они являются системой связей и отношений, простирающихся вовне, к другим объектам. Такой сдвиг от объекта к взаимосвязям имеет далеко идущие последствия и для науки и в целом, и для общества. Взаимосвязи как связи общения следует ввести во все определения, которые изучаются со школьной скамьи. Всякую вещь следует определять не тем, что она есть в себе, а ее связями с другими вещами.

М. Ожэ, подчеркивая ту же мысль, пишет о том, что теории об индивидууме должны рассматривать не столько проблемы половых и возрастных различий, сколько идти дальше, вглубь, изучая отношение к любому другому лицу. Всякое восприятие идентичности проходит через восприятие отношения. И это является высшим достижением, последним словом антропологии.

Существует глубокая зависимость эволюции, развития от числа связей, сложности систем. Рост числа связей приводит к качественным изменениям. По оптимистической оценке некоторых ученых в перспективе прогрессирующее усложнение кибернетических устройств вполне может привести к созданию систем, способных обучаться на основе накопленного опыта, перестраивать методы решения задач в зависимости от ситуации и самовоспроизводиться как в физическом смысле, так и в смысле передачи накопленных знаний последующим поколениям. Эти развивающиеся, самоэволюционирующие кибернетические системы в один прекрасный день могут поселиться на Земле среди людей.

Тесное взаимопроникновение и обусловленность изменений, развития и связей носят объективный характер. Открытость большинства систем во Вселенной наводит на мысль, что для реальности характерны не столько порядок и стабильность, равновесие, сколько неустойчивость и неравновесность. С позиций синергетики в состояниях, далеких от равновесия, слабые флуктуации могут усиливаться до гигантских волн, разрушающих старую структуру и создающих в процессе самоорганизации новый порядок и организацию из хаоса.

Наряду с отношениями связи всеобщий характер имеют отношения обособленности. Отношения связи и обособленностина самом деле не могут существовать друг без друга. Выделение каждого из них возможно лишь в результате противопоставления другому. Причем речь не идет лишь о гносеологической процедуре. Существуют онтологические основания подобного единства, отношения взаимодополнительности и взаимообусловленности. В этом смысле любой объект предстает как определенная подвижная, пульсирующая совокупность внутренних и внешних отношений, в которых связь и обособленность находятся в различных сочетаниях, где может превалировать то одно, то другое, но всегда существует их неразрывное единство.

В процессе познания окружающего мира и самого человека формируются различные науки. Естественныенауки – науки о природе – формируют естественно-научное знание, гуманитарные– гуманитарное знание. Однако оба эти вида знания при всем их различии схожи в том, что в них изучается нечто, существующее независимо от человека, в противоположность искусственному знанию, изучающему то, что создано человеком. Это знание – основа технических наук.

На начальной стадии познания (в мифологии) естественное и гуманитарное знания были слиты, не разделялись, ибо познание было обращено одинаково и к природе, и к человеку. Такое знание получило название «синкретичное». Постепенно каждая из этих наук нарабатывала свои принципы и подходы, становясь все более самостоятельной. Разделению этих наук способствовали их разные цели: естественные науки стремились изучить природу и покорить ее, гуманитарные своей целью ставили изучение человека и его мира; разные методы: рациональный – в естественных, эмоциональный (интуитивный, образный) – в гуманитарных. Синкретичное знание характеризует эпоху античности, которую принято считать временем рождения науки. Донаучный период связан с культурой Древнего Востока.

Анализ качества знаний и представлений о мире, накопленных внутри вавилонской, шумерской, китайской и индийской древних культур, говорит о том, что эти цивилизации вырабатывали конкретные знания в области математики, астрономии на базе определенного практического опыта, далее они передавались по принципу наследственного профессионализма, от старшего к младшему внутри касты жрецов. При этом знание квалифицировалось как идущее от Бога, покровителя этой касты, отсюда – стихийность этого знания, отсутствие критической позиции по отношению к нему, принятие его практически без доказательства, невозможность подвергнуть его существенным изменениям. Такое знание функционирует как набор готовых рецептов, и никто не задается вопросом: как были получены эти знания и можно ли их изменять, делая более совершенными.