Павел Селезнев - Культурология: теория и практика. Учебное пособие

Магическая имитация жизни не только фокусировала в себе лучи восходящего сияния сознания, но и служила культурной проформой, в которой до времени только и могли как единое существовать религия, искусство, наука.

Доисторическая магия несет в себе опыт людей, насчитывающий десятки тысяч лет. Между поэтом-символистом начала XX в., исповедующего «магию слова», экстрасенсом наших дней, магистром оккультных наук, чернокнижником Средневековья и первобытным колдуном мало общего. Тем не менее существует стержень, вокруг которого вращается вся масса заклинаний, манипуляций, торжественных слов, таинственных обрядов. Это – живое, действующее человеческое тело. Магия, по-видимому, единственная психокультурная система, основанная на высвобождении телесной спонтанности из-под контроля социальной нормы и сознания. Магические заклинания повелительны и непонятны, они вводят участников, в том числе самого заклинателя, в транс. Звуки как бы сами произносятся гортанью; движения как бы производятся телом. Магический ритуал как бы копирует настоящее действие, но с точки зрения рассудка это – бессмысленное действие. Цель присутствует, но тут же, будто в забвении, забытьи, перекидывается в фазу исполнения. Движение осуществляется без привычного нам участия сознания; тело, как в гипнозе (а часто именно в нем), делает то, что ему задано, попадая в «иллюзорную реальность», которую само наполняет эмоциями и образами.

Магия– особое, странное занятие. В ней есть все, как в настоящем действии. Это не игра. Есть цель: изгнать болезнь, поймать добычу, приворожить любимого. Действие совершается как в подлинном деле (охотничий танец), иногда – как его модель (заклинание). Участник ритуала не играет или представляет: он действует. Объект воздействия всегда присутствует: это изображение, фигурка, волосы. Первобытный человек прекрасно знает, что проткнув человеческую фигурку, он совершает убийство, и с колдуном поступают как с убийцей. Туземец не терпит фотографироваться и сообщать, как его зовут, ибо облик и имя – это не его мнение, его внешние атрибуты, это он сам. Для нас важно не то, что действия можно объяснить, придумать для них теорию. Важно, что в минуту колдовства его участники верят, что все по-настоящему. А между тем все, безусловно, не по-настоящему и нормальный человек, в какую бы эпоху он ни жил, отличает убийство от ритуала. Задача магической «теории» – объяснить участникам ритуала, каким образом их действия возымеют успех, задача магического сознания – стереть грань между реальным и магическим. В «правильной» магии участник во все поверит, как зритель, «убивший» на спектакле Отелло, чтобы спасти Дездемону.

Магия – это эпатирование натурального действия с помощью простых, натуральных знаков, манипуляций. Без минимума атрибутики магии не обойтись, но и слишком правдоподобные декорации ей не нужны, иначе она выродится в спектакль. Источник эффектов здесь – тело и его «натуральные знаки». Древнейшему человечеству неведом барьер между духовным и телесным; жизненные отправления священны; охотники с благоговением едят мясо предка-тотема; верующие причащаются плотью и кровью бога. Однако это социальное, а не зоологическое сообщество. В нем есть то, что мы можем называть моралью, верованиями, орудиями труда и знаками. Самостоятельное существование магии вне мифа подвергается сомнению. Однако у нас есть критерий для разделения двух стихий, или двух моментов, мифомагии: единица магии – действие, единица мифа – слово.

У всех известных этнографии первобытных народов ритуал так или иначе слит с мифом. Мифможно рассматривать как объяснение, сценарий ритуального действия. При возникновении символической деятельности в нижнем палеолите навыки рассуждающего мышления и сюжетосложения были, видимо, слабыми. Это дает основание утверждать, что пещерные изображения и символы были «заготовками», из которых потом сложилась связная, сюжетно и логически упорядоченная картина мира. По мнению В. Н. Торопова, первую законченную картину мира дает так называемое мировое дерево– композиция, поделенная на три пространственно-семантические зоны: верх (небо) – середина (земля) – низ (подземное царство). В трехчастную конфигурацию и входят нижнепалеолитические «заготовки», впрочем, обнаруживающие склонность к символизации еще до эпохи мирового дерева. Копытные животные палеолитических росписей становятся символами серединного царства, птицы – верхнего, рыбы и змеи – нижнего. Все, находящееся вне текстуально-знаковой системы мирового дерева, относится к хаосу и доступно пониманию только после введения в пределы правильных культурных интерпретаций.

В начале позднего каменного века появляются символы коллективного бессознательного, так называемые архетипы.Архетипы обладают энергией создавать символы, «они не имеют определенного происхождения; они воспроизводят себя в любое время и в любой части света.

Зрелая, или поздняя, первобытность представлена неолитическими культурами. Это – расцвет родового устройства, каменной индустрии, время появления скотоводства и земледелия («неолитическая революция»), больших поселений – городищ и деревень. В неолите появляется дошедший до нас общественно-экономический, культурный, бытовой и психологический уклад, который называется условно «крестьянской (земледельческой) цивилизацией», становится основой для возникновения «азиатского» способа производства. Основные черты – это аграрная экономика, ручной труд, минимальное потребление и простой быт, зависимость от природно-климатических ритмов, естественно-демографическая саморегуляция (хлеб насущный есть – размножаются, нет – вымирают). Идеология этого древнего образования – миф, анимистические верования(т. е. вера во всеобщую одушевленность мира). Основная социальная ячейка – большая семья. До XIX в. сплошь урбанизированные регионы редки, города встают островами из крестьянского океана. Мировая деревня удивительно однородна: от Атлантики до Китая – сходные орудия труда, фольклорные сюжеты, кровородственные связи и верования.

Сознание деревни направлено на поддержание этого устойчивого уклада. Историки школы «Анналов» отнесли «крестьянскую цивилизацию» к «долгой длительности» (Ф. Бродель), «спящей истории» (Э. Леруа, Ладюри). Изменения в укладе столь медленны, что людьми не воспринимаются. Жизнь подчинена ритмам природы и аграрных работ, стародавним обычаям, которые, кажется, существуют вечно. Человек тут не ждет быстрой смены событий, погоня за жизненным разнообразием и сенсациями, столь характерная для города, ему чужда. Большинство особенностей «крестьянской цивилизации» основано на том, что это: а)»экологическое» сообщество, погруженное в природу и воспроизводящее ее ритмы; б) среда непосредственного общения, где люди знают друг друга в лицо и проводят всю жизнь в знакомом окружении. Мировоззрение зрелой первобытности представлено мифом.Слово «миф» означает повествование, слово, речение. Мифы – это короткие рассказы о деяниях предков и происхождении вещей. Отдельные рассказы организованы в систему жизненных представлений народа или эпохи – в мифологию.