Владислав Столяров - Социальные проблемы современного спорта и олимпийского движения (гуманистический и диалектический анализ)

А вот другие его мысли по этому поводу:

• «Первой сущностной характеристикой как античного, так и современного олимпизма, является его религиозная природа… Поэтому я думаю, что был прав, пытаясь с самого начала воссоздать вокруг возобновленных Олимпийских игр религиозное чувство… В этом – происхождение всех обрядов, которыми сопровождаются церемонии современных Игр… Идея религии спорта, religio athleticae, очень медленно проникала в сознание участников состязаний» [Coubertin, 1976: 129–130].

• В своем послании молодежи после открытия Олимпийских игр в Олимпии 16 апреля 1927 г. Кубертен так охарактеризовал цели возрождения Олимпийских игр и института спорта: «…мы хотели, чтобы вы могли снова стать адептами религии спорта, в том виде, какой ее создали наши великие предки» [Кубертен, 2011: 144].

Для формирования религии спорта, religio athleticae, Кубертен считал необходимым создание соответствующей символики и ритуалов. Так, в 1910 г. он указал на то, что «церемониальная часть является одной из важнейших, и мы должны урегулировать ее в первую очередь», поскольку Олимпийские игры могут выделиться на фоне «обычной серии мировых чемпионатов» и превратиться во всеохватное «философское и историческое учение» лишь «благодаря блеску… мощной символики» [цит. по: Франке, 2006: 71].

Хотя пропагандируемая Кубертеном «религия спорта» не является религией в строгом смысле слова, но она обладает рядом признаков религиозного культа, предметом которого становится спортивная деятельность и те, кто достигает в ней совершенства.

• «Религия спорта» – это «этическая система, не основанная на сверхъестественной санкции и тем самым не являющаяся религией в собственном смысле слова, но обладающая всеми признаками религиозного культа, предметом которого являлась энергичная и неутилитарная физическая деятельность» [Гельперин, 1977: 5].

• «Спорт – пример социоцентрической псевдорелигии, которая не исходит из наличия трансцендентного бога, но предполагает сакрализацию (фетишизация) объекта поклонения, возникшего внутри общества, наделяет этот объект сверхъестественными качествами» [Никишин, 2005: 17].

Зажжение олимпийского огня, шествие, клятва, торжественные речи на современных Олимпийских играх – все эти олимпийские ритуалы восходят к религиозному ритуалу античности. Но «все эти обряды не просто скопированы с процессий и жертвоприношений древней Олимпии. Культ божества преобразован в них в культ человека как носителя определенных ценностей. Зевс превратился в идею единства человеческого рода, стал логическим синтезом всего пострационализма, всего европейского научного мышления XIX века» [Кахигал, 1983б: 21].

Идея Кубертена о необходимости «религии спорта» дает повод некоторым исследователям, опираясь на введенное М. Вебером понятие харизматической власти (т. е. власти, которая существует за пределами мира рациональных правил и древних традиций, восходит к духовным началам и вращается вокруг сверхъестественного лидера, управляющего преданностью и уважением его последователей), говорить о харизматическом характере олимпизма. «Квазирелигиозные ритуалы и символы, окружавшие Олимпиаду, регулярный четырехлетний цикл, девиз « Сitius, altius, fortius » («Быстрее, выше, сильнее»), пять колец и факел, а также церемонии торжественного открытия и закрытия – все являются частью этой практически духовной веры в пророка Кубертена и его последователей в Международном олимпийском комитете, мифическим образом связанного с миром античной Греции и спортивными фестивалями, восходящими к 770 г. до н. э.» [Novak, 2008: 48].

Вопрос о взаимоотношении современного спорта и религии , а также о том, может ли олимпийский спорт развиться в самостоятельную « гражданскую религию », основу концепции которой заложил Роберт Н. Белла в работе «Гражданская религия в Америке» (1967), является дискуссионным [Кыласов, 2009, 2010а, б; Никишин, 2005; Пегов, 1998; Передельский, 2014; Посьелло, 2006; DaCosta, 2002, 2006; Franke, 2006; MacAloon, 1978, 1981; Moltman, 1980; Novak, 2008; Rösch, 1979; Weis К., 1997 и др.].

Так, например, если Эвери Брендедж, президент МОК с 1952 по 1972 г., заявил в 1964 г., что «олимпийское движение является религией 20 века» [цит. по: DaCosta, 2006: 160] то Дж. Молтман оценил такое мнение как «идолопоклонство»: «Олимпизм как религия является идолопоклонством. Можно даже считать религиозный олимпизм как классический пример искусственно организованного современного идолопоклонства… Не Олимпийские игры созданы в честь религии, а религия создана в честь Олимпийских игр» [Moltman 1980: 83].

Ориентация олимпийского движения не только на физическое, но и духовное совершенствование личности предполагает, по мысли Кубертена, тесную связь этого движения с искусством .

Объясняя свое желание провести очередные Олимпийские игры в Риме, он писал: «Мое желание провести очередные соревнования в Риме было связано с поездкой в утилитарную Америку, – здесь, в Риме, олимпийское движение снова облачилось бы в роскошную тогу, вытканную искусством и духовным совершенствованием. Не стоит и говорить, что я с самого начала желал видеть олимпийское движение облаченным в эти одежды» [Кубертен, 2011: 52].

Интеграцию спорта с искусством в рамках олимпийского движения Кубертен считал необходимым условием решения воспитательных задач этого движения, одним из главных средств гармоничного развития личности, преодоления все усиливающегося разрыва между физическим и духовным развитием людей [Кубертен, 1998; Хён, 1984; Coubertin, 1934; Landry, 1987а; Nissiotis, 1987; Pierre de Coubertin and the Arts, 1994].

В своем выступлении в Париже 23 мая 1906 г. на открытии Консультативной конференции по вопросам искусства, литературы и спорта он сказал: «Мы должны заново объединить узами законного брака давно разведенную пару – Разум и Тело… Их взаимопонимание длилось долго и было плодотворным. Но неблагоприятные обстоятельства разлучили их… Наша задача – снова соединить их… Искусство должно быть связано с практикой спорта, чтобы из этого получилась взаимная выгода» [Кубертен, 1987: 24–25; Pierre de Coubertin and the Arts, 1994: 7].

В «Олимпийских мемуарах» Кубертен так пишет об этом: «Речь шла о «соединении давно отдельно существующих тела и духа» и необходимости посредством усилий представителей профессионального спорта и искусства создать программу новой сферы олимпийских соревнований. Проблема заключалась в признании односторонности [11] В тексте перевода допущена ошибка: написано «одностороннего». интеллектуального, духовного или религиозного развития при игнорировании совершенства физического» [Кубертен, 2011: 59].

Вместе с тем он подчеркивал, что «во взаимосвязи физического развития и разума разум, несомненно, доминирующий элемент, при том, однако, условии, что речь идет о наиболее совершенных формах художественного и литературного творчества, а не о незначительных произведениях, которые благодаря все возрастающей в наше время невзыскательности навязываются нам повсеместно, нанося ощутимый вред цивилизации, правде, человеческому достоинству и взаимоотношениям между народами» [Цит. по: Хён, 1984: 55].