Андрей Курпатов - Троица. Будь больше самого себя

Не просто пациент и его болезнь, но и сами его состояния нуждаются в диагностическом исследовании – таким был подход.

Нам лишь кажется, что тревога – это тревога, а сниженное настроение – это сниженное настроение.На самом деле, они разные и эта разница открывается через анализ динамических стереотипов (по И. П. Павлову), патологических доминант (по А. А. Ухтомскому), отношений знаков и значений (по Л. С. Выготскому) и т. д.

Если вы в этом разберётесь, то нейрофизиологическая наука предложит вам и средства купирования данных состояний, а также у вас появится возможность влиять на поведение пациента, осуществляя, грубо говоря, перестройку и наладку связей в его головном мозгу.

То есть, следуя этим путём, мы можем понять, где мы, так сказать, находимся, с чем мы имеем дело, и как мы можем на это дело повлиять.

Звучит гладко, но таким образом мы можем разобраться лишь с одним уровнем проблемы – с самим симптомом. То есть, этого достаточно, чтобы купировать, скажем, страх публичных выступлений, побороть навязчивости или, например, неврастеническую раздражительность.

Но почему эти симптомы вообще возникли?

Если вы не учитываете природу соответствующих психических расстройств – и вот тут-то как раз очень важен психиатрический опыт, – у вас есть все шансы с размаху сесть в лужу.

Чем тревога при такой-то форме психопатии отличается от тревоги при другой форме психопатии, или, например, при неврозе – таком или сяком?

Это важное дополнение позволило чуть видоизменять психотерапевтическую тактику и увидеть, в каких ситуациях определённые психотерапевтические техники дают желаемый результат, а в каких – нет, не работают.

Если человек, например, совершенно безразличен к чувствам окружающих – так уж он устроен – то какой смысл объяснять ему, например, почему его поступки заставляют этих самых окружающих страдать? Он этого просто не поймёт, а потому психотерапевт должен действовать как-то иначе.

Или, допустим, человек гипертревожен и не потому, что боится чего-то конкретного, а просто склад его психики такой – генетически, биологически, эндогенно тревожный.

Бессмысленно объяснять ему: «То, чего ты испугался, не представляет угрозы». Даже если у вас это получится, он через час, а то и двадцать минут, уже будет тревожиться по другому поводу, а вам придётся заряжать ружьё и начинать всё сначала.

Короче говоря, моё исследование началось с традиционного – сугубо психиатрического – взгляда на психические болезни. Затем оно превратилось в исследование нейрофизиологии соответствующих психических состояний и создание способов их коррекции. И наконец, завершилось обнаружением базовых психических потребностей, лежащих в основе нашего с вами поведения.

Именно эти базовые потребности, как выяснилось, и являются почвой для формирования симптомов, ответственны за их многообразие, а также побуждают их постоянно «возвращаться» (по крайней мере, до тех пор, пока соответствующие потребности, их порождающие, не будут должным образом удовлетворены) [10] В этой большой и кропотливой исследовательской работе принимали участие мои коллеги по Клинике неврозов им. академика И. П. Павлова, и в первую очередь – Геннадий Геннадиевич Аверьянов. Результатом наших с ним трудов стала книга «Руководство по системной поведенческой психотерапии», а также серия книг для врачей «Пространство психосоматики». .

Проще говоря, все психические расстройства, с которыми имеет дело врач-психотерапевт, порождены дефектом одной из трёх базовых потребностей, связанных с безопасностью, социальностью и половым инстинктом.

В своё время, именно в стенах нашей Клиники неврозов, которая затем получила его имя, Иван Петрович Павлов проводил свои знаменитые «Клинические павловские среды».

Уже будучи нобелевским лауреатом, академиком, учёным, увенчанным мировой славой, Иван Петрович занялся исследованием психических расстройств.

В нашей клинике ему представляли пациентов, а он пытался объяснить их состояния, основываясь на своей теории «высшей нервной деятельности».

Результатом этой грандиозной работы стала простая и изящная схема, определяющая два ключевых психологических типа, с которыми мы действительно имеем дело в своей психотерапевтической практике:

• шизоиды (которых Иван Петрович ещё называл «мыслительным типом»)

• и истерики (которых он также назвал «художественным типом»).

И в том, и в другом случае наблюдается, как считал Иван Петрович, своего рода рассогласование в работе корковых отделов головного мозга и его подкорковых структур – таламуса, гипоталамуса, среднего мозга и т. д.

Причём, у «мыслителей» верх берёт кора, а у «художников» – подкорка.

«Мыслители» словно бы оторваны от действительности, им куда комфортнее пребывать в своих размышлениях. Они ведут себя так, словно бы мир вокруг них может остановиться и подождать, пока они что-нибудь придумают, решат, сообразят, сделают какое-то умозаключение и т. д.

Но мир, как известно, ждать никого не будет. И если бы в дикой природе какое-то животное выкинуло подобный фокус, то его бы быстро превратили в завтрак, обед или ужин.

Так что инстинкт самосохранения у представителей этого психологического типа словно бы спит, им как будто бы наплевать на возможные опасности.А точнее говоря, они их просто не замечают.

Это не значит, что «мыслители» не тревожатся и не переживают. Ещё как тревожатся! Вопрос – из-за чего?

Как правило, они создают в своей голове какую-то интеллектуальную конструкцию чрезвычайной сложности и ужасно нервничают по её поводу. То есть, не из-за того, что вокруг них масса реальных рисков, а по надуманным поводам. Реальные же угрозы не вызывают в «мыслителях» отклика, они им будто бы и неведомы вовсе.

По этой причине другие люди часто абсолютно не понимают, в чём причина переживаний человека с таким вот странным типом психической организации: он, на их взгляд, психует там, где «всё хорошо», «на ровном месте», а там, где реально «всё плохо», «страшно» и «опасно», – он спокоен как танк, по зитивен и видел всех в гробу в белых атласных тапках.

С «художниками» дело обстоит иначе, но не наоборот. По И. П. Павлову, у представителей этого психологического типа над рассудочной корой доминируют весьма эмоциональные подкорковые структуры.

В этих отделах мозга базируются наши истинные желания, наши страсти, чувства, переживания. Но, из-за рассогласованности коры и подкорки, «художники» этого буйства своих страстей зачастую даже не осознают.