Юваль Харари - Homo Deus. Краткая история будущего

Ученые делят историю нашей планеты на эпохи – такие, как миоцен, плиоцен, плейстоцен. Официально мы живем в эпоху голоцена. Но вернее будет назвать последние 70 тысяч лет эпохой антропоцена, эпохой человечества. Потому что в течение этих тысячелетий Homo Sapiens сделался главной действующей силой перемен в мировой экологии [65] Simon L. Lewis and Mark A. Maslin, ‘Defining the Anthropocene’, Nature 519 (2015), 171–180. .

Диаграмма глобальной биомассы крупных животных

Это беспрецедентно. За четыре миллиарда лет, прошедшие от зарождения жизни, ни один вид не менял экологию «в одиночку». При всем обилии экологических революций и массовых вымираний вызывались они не поведением какой-нибудь определенной ящерицы, летучей мыши или споры – за ними стояли мощные природные процессы, такие как изменения климата, тектонические сдвиги, извержения вулканов и столкновения астероидов.

Многие сейчас боятся повторения катастрофических извержений и космических столкновений. Голливудские продюсеры делают на этих страхах миллиарды. Однако в действительности эта угроза ничтожна. Массовые вымирания происходят с периодичностью во множество миллионов лет. Да, гигантский астероид, может, и врежется в Землю в ближайшие сто миллионов лет, но это едва ли случится на днях. Вместо того чтобы бояться астероидов, нам следует бояться самих себя.

Потому что Homo Sapiens переписал правила игры. Этот вид приматов ухитрился за 70 тысяч лет радикально и беспрецедентно изменить всю мировую экосистему. Мы наделали дел не меньше, чем ледниковый период или тектонический сдвиг. Еще один век, и мы, глядишь, переплюнем астероид, который 65 миллионов лет тому назад стер с лица земли динозавров.

Этот астероид поменял траекторию эволюции, но не ее фундаментальные законы, которые оставались незыблемыми четыре миллиарда лет, с тех пор как возникли первые микроорганизмы. На протяжении всей этой бездны времени, будучи хоть вирусом, хоть динозавром, вы эволюционировали в соответствии с определенными правилами естественного отбора. Вдобавок, какие бы странные и причудливые формы ни принимала жизнь, она протекала в границах царства органики – и кактусы, и киты состояли из органических элементов. Теперь человечество задумало заменить естественный отбор собственными разработками и распространить жизнь за пределы органической сферы – в неорганическую.

Даже если не пытаться заглянуть в будущее, а просто обернуться на последние 70 тысяч лет, станет ясно, что антропоцен изменил мир кардинально. Астероиды, тектонические сдвиги и причуды климата могли влиять на всю земную флору и фауну, но их воздействие варьировалось от ареала к ареалу. Планета никогда не была единой экосистемой, она состояла из многих слабо связанных экосистем. Когда тектонические сдвиги соединили Северную Америку с Южной Америкой, это привело к вымиранию большинства южноамериканских сумчатых, однако не затронуло австралийских кенгуру. Когда 20 тысяч лет назад достиг своего пика последний ледниковый период, медузам в Персидском заливе и медузам в Токийском заливе пришлось приспосабливаться к новому климату. Поскольку между двумя популяциями не было никакой связи, они прореагировали по-разному, и каждая эволюционировала в своем направлении.

Но явился Homo Sapiens и сломал барьеры, делившие земной шар на независимые экологические зоны. В период антропоцена планета впервые стала единым экологическим пространством. Австралия, Европа и Америка по-прежнему различны по климату и топографии, но деятельность людей привела к тому, что живые организмы всего мира постоянно смешиваются, невзирая на расстояния и географию. Движение, начавшееся с ручейка деревянных каноэ, переросло в нескончаемый поток самолетов, нефтяных танкеров и огромных грузовых кораблей, пересекающий океаны и соединяющий все острова и континенты. В результате экологическая карта, скажем, Австралии уже будет неполной без европейских млекопитающих и американских микробов, заполонивших ее берега и пустыни. Пшеница, овцы, крысы, вирусы гриппа, завезенные в Австралию в последние триста лет, сегодня гораздо важнее для ее экологии, чем местные кенгуру или коалы.

Антропоцен не является феноменом нескольких последних веков. Уже десятки тысяч лет назад наши доисторические предки, разбредясь из Восточной Африки на все четыре стороны, изменяли флору и фауну каждого острова и континента, где им случалось осесть. Они стали причиной вымирания всех прочих видов людей, 90 процентов крупных животных Австралии, 75 процентов крупных млекопитающих Америки и около 50 процентов всех крупных наземных млекопитающих планеты – и все это еще до того, как засеяли первое поле, смастерили первое железное орудие, написали первый иероглиф и отчеканили первую монету [66] Timothy F. Flannery, Te Future Eaters: An Ecological History of the Australasian Lands and Peoples (Port Melbourne: Reed Books Australia, 1994); Anthony D. Barnosky et al., ‘Assessing the Causes of Late Pleistocene Extinctions on the Continents’, Science 306:5693 (2004), 70–75; Bary W. Brook and David M. J. S. Bowman, ‘Te Uncertain Blitzkrieg of Pleistocene Megafauna’, Journal of Biogeography 31:4 (2004), 517–523; Giford H. Miller et al., ‘Ecosystem Collapse in Pleistocene Australia and a Human Role in Megafaunal Extinction’, Science 309:5732 (2005), 287–290; Richard G. Roberts et al., ‘New Ages for the Last Australian Megafauna: Continent Wide Extinction about 46 000 Years Ago’, Science 292:5523 (2001), 1888–1892; Stephen Wroe and Judith Field, ‘A Review of Evidence for a Human Role in the Extinction of Australian Megafauna and an Alternative Explanation’, Quaternary Science Reviews 25:21–2 (2006), 2692–2703; Barry W. Brooks et al., ‘Would the Australian Megafauna Have Become Extinct If Humans Had Never Colonised the Continent? Comments on “A Review of the Evidence for a Human Role in the Extinction of Australian Megafauna and an Alternative Explanation” by S. Wroe and J. Field’, Quaternary Science Reviews 26:3–4 (2007), 560–564; Chris S. M. Turney et al., ‘Late-Surviving Megafauna in Tasmania, Australia, Implicate Human Involvement in their Extinction’, PNAS 105:34 (2008), 12150–12153; John Alroy, ‘A Multispecies Overkill Simulation of the End-Pleistocene Megafaunal Mass Extinction’, Science 292:5523 (2001), 1893–1896; J. F. O’Connel and J. Allen, ‘Pre-LGM Sahul (Australia-New Guinea) and the Archaeology of Early Modern Humans’, in Rethinking the Human Evolution: New Behavioral and Biological Perspectives on the Origin and Dispersal of Modern Humans , ed. Paul Mellars (Cambridge: McDonald Institute for Archaeological Research, 2007), 400–401. .

Крупные животные оказались главными жертвами, потому что их было относительно мало и они размножались медленно. Возьмем для сравнения мамонтов (которые вымерли) и кроликов (которые выжили). Стадо мамонтов насчитывало несколько десятков особей и пополнялось всего двумя детенышами в год. Если местное племя охотников убивало хотя бы трех мамонтов в год, этого было достаточно, чтобы смертность перекрыла рождаемость и через несколько поколений мамонты исчезли. Кролики же, напротив, плодились как кролики. Даже если люди убивали их сотнями, кроличьему роду это не грозило уничтожением.

Наши предки, конечно же, не планировали истребить мамонтов – просто не ведали, что творят. Вымирание мамонтов и других крупных животных было быстрым в масштабах эволюции, но медленным и постепенным в глазах человека. Люди жили максимум семьдесят-восемьдесят лет, в то время как процесс вымирания длился веками. Древние сапиенсы, вероятно, не видели никакой связи между ежегодной охотой на мамонтов – ну, съели двух-трех, не больше – и исчезновением этих мохнатых великанов. Разве что ностальгирующие старики рассказывали недоверчивым внукам: «В моем детстве мамонтов было много, не то что теперь. А еще мастодонтов и гигантских лосей. И вожди были достойными, и молодежь чтила старших».