Юваль Харари - 21 урок для XXI века

К развитому интеллекту ведут разные пути, и лишь немногие из них предполагают появление сознания. Самолеты летают быстрее птиц, но перьев у них нет; точно так же компьютеры решают задачи гораздо лучше, чем млекопитающие, не прибегая к помощи чувств. Конечно, искусственный интеллект должен уметь с высокой точностью анализировать человеческие чувства, чтобы лечить болезни, выявлять террористов, рекомендовать подходящего партнера или ориентироваться на улице, заполненной пешеходами. Но способность чувствовать для этого не нужна. Алгоритму не обязательно испытывать радость, гнев или страх, чтобы распознать отличающиеся друг от друга биохимические паттерны веселой, сердитой или испуганной человекообразной обезьяны.

Разумеется, полностью исключить появление у искусственного интеллекта собственных чувств нельзя. Мы еще недостаточно изучили феномен сознания, чтобы однозначно ответить на этот вопрос. В целом нам следует рассмотреть три возможных варианта:

1. Сознание каким-то образом связано с органической биохимией, и в неорганических системах появление сознания невозможно.

2. Сознание не связано с органической биохимией, но связано с интеллектом, так что у компьютеров не только может, но и должно появиться сознание, как только они перешагнут определенный порог развития интеллекта.

3. Не существует никаких значимых связей между сознанием и органической биохимией, а также сознанием и высоким интеллектом. Поэтому компьютеры могут обладать сознанием – но не обязательно. Они могут иметь сверхвысокий интеллект, но прекрасно обходиться без сознания.

При нынешнем уровне знаний о человеке мы не исключаем ни один из этих вариантов. Но именно недостаток знаний делает маловероятным, что в ближайшем будущем нам удастся разработать программу для компьютера, обладающего сознанием. Поэтому, несмотря на огромную мощь искусственного интеллекта, в обозримой перспективе его использование будет в определенной степени зависеть от человеческого сознания.

Опасность состоит в том, что, если мы вложим слишком много сил и средств в развитие искусственного интеллекта и слишком мало – в развитие человеческого сознания, чрезвычайно изощренный искусственный интеллект компьютеров будет лишь усугублять естественную глупость людей. В ближайшие десятилетия мы вряд ли столкнемся с восстанием роботов, но не исключено, что нам придется иметь дело с ордами ботов, которые умеют воздействовать на наши эмоции успешнее, чем наша родная мать, и используют эту способность, чтобы пытаться нам что-то продать – автомобиль, политического деятеля или целую идеологию. Боты будут распознавать наши скрытые тревоги и тайные желания, а затем использовать их против нас. Мы уже видели, как это выглядит, во время недавних выборов и референдумов по всему миру, когда хакеры научились манипулировать отдельными избирателями, анализируя информацию о них и используя их предрассудки [74] Snyder, The Road to Unfreedom, op. cit. . Научно-фантастические триллеры тяготеют к драматическому апокалипсису с огнем и дымом, но в реальной жизни мы можем столкнуться с весьма тривиальным апокалипсисом, просто кликая компьютерной мышью.

Чтобы избежать такого исхода, на каждый доллар и каждую минуту, вложенные в совершенствование искусственного интеллекта, было бы разумно тратить по одному доллару и одной минуте на развитие человеческого сознания. К сожалению, сегодня мы делаем слишком мало для исследования и развития нашего сознания. Мы, как правило, проводим научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР) в области человеческих способностей в поисках ответа на насущные требования экономической и политической системы, забывая о наших долговременных потребностях как сознательных существ. Мой начальник хочет, чтобы я оперативно отвечал на письма, но его совсем не интересует моя способность чувствовать вкус пищи и наслаждаться ею. Поэтому я проверяю электронную почту даже во время еды – и теряю способность сосредоточиваться на своих ощущениях. Экономическая система призывает расширять и диверсифицировать инвестиционный портфель, но не побуждает расширять и диверсифицировать мое сострадание. Поэтому я стараюсь проникнуть в тайны фондовой биржи, но прилагаю гораздо меньше усилий, чтоб понять глубинные причины страданий людей.

В этом отношении люди похожи на домашних животных. Мы вывели послушных коров, дающих огромное количество молока, но в остальном сильно уступающих своим диким предкам. Они не такие проворные, любопытные и изобретательные [75] Anna Lisa Peterson, Being Animal: Beasts and Boundaries in Nature Ethics (New York: Columbia University Press, 2013), 100. . Теперь мы создаем прирученных людей, которые производят огромное количество данных и функционируют как высокопроизводительные чипы в машине обработки информации, но эти «информационные коровы» вряд ли приумножают человеческий потенциал. В сущности, мы понятия не имеем, каковы человеческие возможности, потому что очень мало знаем о своем сознании. Тем не менее мы вкладываем недостаточно ресурсов в изучение человеческого сознания, а вместо этого стремимся повысить скорость интернет-связи и эффективность алгоритмов Big Data. Такое легкомыслие может привести к тому, что деградировавшие люди будут неправильно использовать совершенные компьютеры, уничтожая самих себя и мир вокруг.

Цифровые диктатуры – не единственная опасность, которая нас подстерегает. В списке главных либеральных ценностей наряду со свободой фигурирует равенство. Либерализм всегда восхвалял политическое равенство, но постепенно пришел к выводу о важности и экономического равенства. Дело в том, что без системы социального обеспечения и минимального экономического равенства свобода бессмысленна. Алгоритмы больших данных способны не только уничтожить свободу, но и одновременно сформировать общество с небывалым уровнем неравенства. Немногочисленное меньшинство монополизирует богатство и власть, а большинство людей окажутся просто ненужными.

В последние десятилетия людям во всем мире внушали, что человечество движется к всеобщему равенству, а достичь его быстрее помогут глобализация и технологии. На самом деле XXI век может породить общества с таким неравенством, какого еще не знала история. Глобализация и интернет выравнивают положение стран, но углубляют пропасть между классами. Не исключено, что на пороге глобальной унификации сам человек как вид разделится на разные биологические касты.

Неравенство уходит корнями еще в каменный век. 30 тысяч лет назад группы охотников и собирателей одних соплеменников хоронили в роскошных могилах вместе с тысячами бусин из слоновой кости, браслетами, драгоценными камнями и предметами искусства, а других просто опускали в яму и засыпали землей. Тем не менее сообщества каменного века были более эгалитарными, чем любое из последующих: ведь у древних людей почти не было собственности. Именно собственность является условием для долговременного неравенства.