Ричард Докинз - Какая польза от религии?

Применим ещё раз этот урок к религиозному поведению людей. Мы видим огромное количество людей – в некоторых районах до 100% проживающих там людей, которые продолжают верить в то, что с очевидностью противоречит научным фактам, не говоря уже о соперничающих религиях. Они не только придерживаются таких взглядов, но и посвящают время и средства дорогостоящей деятельности на поддержание этого института. Они умирают за религию, они убивают ради неё. Всему этому можно удивляться, как мы удивлялись феномену самоможжения ночных бабочек. Озадаченные этим, мы спрашиваем: «Почему?». И снова я повторяю, что, возможно, мы задаёмся неверным вопросом. Религиозная склонность, возможно, является трагическим проявлением какого-то психологического свойства, которое в других обстоятельствах было эволюционно полезным.

Что могло бы быть таким психологическим свойством? Что в данном случае эквивалентно использованию параллельности лучей света от Луны как компаса?

Я выскажу предположение, но должен подчеркнуть, что это только пример подхода, о котором я говорю. Я намного больше заинтересован в идее правильной постановки вопроса, чем в любом конкретном ответе

Моя гипотеза касается детей. В гораздо большей степени, чем многие другие виды живых существ, мы выживаем благодаря аккумулированному опыту предыдущих поколений. Теоретически, дети могут узнать на своём собственном опыте, что не стоит купаться в реке, кишащей крокодилами. Но, безусловно, детский мозг, генетически склонный следовать правилу верить тому, что ему говорят старшие, будет иметь эволюционные преимущества в естественном отборе. Повинуйся родителям, повинуйся старейшинам племени, особенно когда они говорят серьёзным, назидательным тоном. Повинуйся без вопросов.

Я никогда не забуду грозную проповедь в моей школьной часовне, когда я был ребёнком. Я помню, как это было страшно: в то время мой детский мозг воспринимал это, как сознательную угрозу проповедника. Он рассказал историю о взводе солдат, проводившем учение на железнодорожном полотне. В критический момент внимание сержанта, проводящего учение, что-то отвлекло, и он не дал приказ остановиться. Солдаты были настолько вышколены повиноваться приказам, что продолжали маршировать прямо на пути приближающегося поезда. Конечно, теперь я не верю этой истории, но когда мне было девять, я поверил в неё. Этим я хочу сказать, что проповедник хотел, чтобы мы, дети, считали добродетелью рабское и беспрекословное повиновение солдат, каким бы оно абсурдным ни было. И скажу про себя, я думаю, что мы действительно считали это добродетелью. Интересно, хватило бы у меня храбрости так маршировать перед приближающимся поездом?

Подобно этим вышколенным солдатам, компьютеры тоже делают то, что им говорят. Они рабски выполняют все команды, если они написаны на воспринимаемом ими языке. Именно поэтому они делают множество полезных вещей вроде обработки текстов и разнообразных вычислений. Но, как неизбежный побочный продукт, они точно так же рабски выполняют вредные команды. У них нет способности осознать, будет ли команда иметь положительный или гибельный результат. Они просто повинуются. И именно это их беспрекословное повиновение делает компьютеры так восприимчивыми к компьютерным вирусам и червям. Написанная злоумышленником программа, которая говорит: «копируй меня во все адреса, имеющиеся на твоём жестком диске», будет беспрекословно выполнена и затем она же будет выполнена другими компьютерами, которым она будет в результате копирования послана, и так она будет распространяться с экспоненциальной скоростью. Нельзя создать компьютер, который будет послушным исполнителем в полезном смысле и в то же самое время иметь иммунитет к вирусной инфекции.

Надеюсь, мне удалось подготовить вас к заключительной аргументации о связи особенностей детского мозга и религии. Естественный отбор выработал в детском мозгу тенденцию верить во всё, что бы родители или старейшины племени ни говорили. И именно это качество автоматически делает его восприимчивым к заражению ментальными вирусами. По совершенно естественным эволюционным причинам, детский мозг должен доверять родителям и старшим, которым родители велят верить. Автоматическим следствием этого является то, что тот, кто беспрекословно верит, не имеет возможности отличить хороший совет от плохого. Ребёнок не может сказать, что совет «Если ты будешь плавать в реке, кишащей крокодилами, тебя съедят» – это хороший совет, а совет «Если в полнолуние ты не принесёшь в жертву козла, урожай погибнет» – это плохой совет. Оба звучат одинаково. Оба исходят из надёжного источника, и оба произносятся строгим голосом, который требует уважения и повиновения. То же относится к высказываниям о мире, космосе, морали, природе человека. И, конечно, когда ребёнок вырастет и имеет своих детей, он, естественно, передаст всё это своим детям, и тем же назидательным тоном.

Согласно этой модели, можно было бы ожидать, что в разных географических регионах возникнут различные, не имеющие реальной фактической базы верования, которых люди будут придерживаться с таким же убеждением, как и к полезным составляющим традиционной мудрости, как, например, к вере, что навоз полезен для урожая. Можно было бы ожидать также, что беспочвенные верования будут эволюционировать из поколения в поколение либо вследствие случайного дрейфа, либо следуя закономерностям, подобным дарвиновскому естественному отбору, демонстрируя со временем значительное отклонение от общего предка. Известно, что языки заметно дрейфуют от общего праязыка, если его носители географически разделены и пройдёт достаточно большой для этого промежуток времени. То же верно и по отношению к традиционным верованиям и предписаниям, передаваемым из поколения в поколение и возникшим первоначально благодаря программируемости мозга ребёнка.

Дарвиновский естественный отбор формирует детский мозг с тенденцией верить старшим, со способностью имитации и копирования и, следовательно, косвенно со способностью к распространению слухов, легенд, к религиозной вере. Но, создав такой мозг, генетический отбор порождает некоторый новый вид негенетической наследственности, которая может служить базой нового вида эпидемиологии и, возможно, даже нового негенетического дарвиновского естественного отбора. Я полагаю, что религия относится к группе явлений, объясняемых этим видом негенетической эпидемиологии с возможной примесью такого негенетического дарвиновского отбора. И если это так, религия не имеет никакой ценности для выживания человеческих особей и не даёт никаких преимуществ для их генов. Если и есть от неё какая-то польза, то только для неё самой.