Константин Николаев - Вампиры и оборотни

Приблизительно в то же самое время семейство приобрело еще 17 замков и деревень.

Замок в Чейте, воздвигнутый еще в XIII веке, всегда принадлежал короне Венгрии и Богемии. До Надашди владельцем его был советник императора граф Оршаг. А после смерти Эржебет Батори Чейте перешло в собственность ее детей. Позднее королевская семья продала замок — заодно с Беко — графу Эрдоди за 210 тысяч флоринов. В 1707 году его заняли войска австрийского императора, но ненадолго. В 1708 году он оказался в руках мятежного Ференца Ракоци.

По традиции для свадебных торжеств выбирали самое красивое и самое удобное место. Лека и Чейте, находившиеся в гористой местности и практически неприступные, мало подходили для подобного праздника. Поэтому все приглашенные отправились в Варанно, расположенный на краю равнины. Именно здесь 8 мая 1575 года была отпразднована свадьба Ференца Надашди и Эржебет Батори. Свершилось событие, которое было предопределено ей судьбой в день появления на свет. Эржебет в ту пору не исполнилось и 15 лет.

Стояла дивная весенняя погода. В эту пору крестьяне из деревни тоже справляли свадьбы. Девушки, украшенные цветочными венками и желтыми бусами, танцевали, образовав круг в виде солнца. В своих песнях они воспевали девичью красу: «Знай: ты рождена не женщиной земной, ты явилась миру из росы розы в Троицын день».

Девушка в замке Варанно, замершая в ожидании, ничем не напоминала розу в Троицын день. Как, впрочем, и любой другой цветок. Среди знатных дам Венгрии в то время было не принято скрывать естественный цвет лица под румянами. Эржебет была в белоснежном одеянии, отделанном жемчугами. Белизну ее кожи оттеняли темные волосы и огромные черные глаза. Во взоре Эржебет сквозила гордыня, словно тлеющие угли, готовая вспыхнуть в любой момент. В то утро у нее нашлась бы сотня поводов, чтоб разразиться очередным приступом гнева, пока фрейлины суетились вокруг госпожи, поправляя огромное подвенечное платье. Этот невероятных размеров наряд не вполне был венгерским и в то же время не вполне восточным по стилю. Среди жемчужных ромбиков вздымались атласные бугорки. Жемчужины покрупнее — в виде сережек и украшений на поясе — делали невесту еще краше. Накрахмаленные серебристые рюши подчеркивали бездонную глубину черных глаз юной невесты.

Пышные рукава заканчивались узкими манжетами, из которых выглядывали руки Эржебет. Изнутри по всему свадебному наряду были вышиты талисманы: чтобы молодую любили, чтобы она подарила мужу наследника, чтобы она нравилась, нравилась всегда, чтобы не растеряла с годами свою величественную красоту.

И вот уже мрак весенней ночи просочился в окна замка в Варанно, а внизу все не утихали песни да танцы. Женщина, с широко распахнутыми глазами неподвижно замершая на брачном ложе — в объятиях Ференца Надашди, была, несомненно, самим демоном, пусть даже и «белым демоном».

Бесстрашный воин Надашди всегда побаивался своей юной супруги, которую в каждое свое возвращение домой — под материнский кров — находил заметно повзрослевшей и похорошевшей. Пусть в день свадьбы ей и было пятнадцать — Надашди так и не удалось до конца подчинить гордячку своей воле.

Невероятно, но факт: хоть это и был союз двух самых знатных семейств Венгрии, до нас дошло совсем немного деталей, касающихся их брака.

Сохранилось присланное из Праги письмо императора Максимилиана, подписанное им собственноручно, в котором он благословлял молодых. И больше ни единого документа. Если, конечно, не считать описи присланных подарков. Максимилиан отправил в дар молодоженам золотой кувшин с редким вином и две сотни талеров золотом, императрица — изумительной работы кубок кованого золота, дабы молодые могли испить драгоценного вина из одной чаши, да в придачу восточные ковры, расшитые шелком и золотом. Прислал свои подарки и Рудольф, король мадьяров.

Это было вполне традиционное для венгерской знати празднество. Много было выпито и съедено. Залы сияли огнями, все танцевали и веселились до упаду, оркестры цыган, не зная устали, играли в замке и во дворе. И, как обычно, торжества затянулись больше чем на месяц.

Иногда к гостям выходила Эржебет, еще более надменная и неприступная. И никто не ведал, какая тревога терзает величественную юную даму. Затем она и Ференц отправились в Чейте, чтобы заняться обустройством семейного гнезда. Эржебет сама выбрала это место, повинуясь какой-то неясной тяге к уединению и тайным позывам своей непонятной души.

Долина в ущелье, где несла свои воды река Ваг, лежала у самого подножия Малых Карпат. На склонах раскинулись виноградники: в тех местах делали отменное вино, ничем не уступавшее бордо. На одном из склонов расположилась деревня — белые дома с деревянными балконами и крышами. Вокруг расстилались кукурузные поля. Незамысловатая старинная церковь возвышалась над селением. Тропа от деревни вела прямо к замку, расположенному выше, на холме. На том холме не было ни единого деревца — одни лишь валуны да камни помельче. Лишь кое-где попадались чахлые растеньица, изрядно потрепанные зимней непогодой. Выше вздымался лес, в котором водились рыси, волки, лисицы и куницы.

Замок Чейте был открыт всем ветрам. Строили это небольшое сооружение основательно: укрывшись в нем, можно было отразить любое нападение. Но таким уж удобным его не назовешь. Старинные фундаменты (все, что осталось от построек, воздвигнутых задолго до XIV века) и подземные ходы составляли жуткий лабиринт. На закопченных стенах клетей в подземелье еще и сейчас можно разобрать некоторые надписи, в основном это даты и кресты. Говорят, все они были сделаны рукой девушек, томившихся здесь в незоле. Крестьяне по сей день крестятся, проходя мимо обрушившихся стен замка. Кажется, еще мгновение — и до слуха твоего донесутся предсмертные крики несчастных жертв.

В этом-то месте и поселилась после свадьбы Эрже-бет с двумя фрейлинами, выбранными ее свекровью, служанками и самой Оршолой Надашди. Ференц вновь отправился на поле брани. А у юной его супруги была одна забота — принести воину наследника. Ночи в Ва-ранно были бурными и страстными, но всякий раз, когда свекровь обращалась к невестке все с тем же вопросом, та качала головой. Вряд ли Эржебет радовало, что к ней относятся как к кобылице, от которой ждут породистых жеребят. Целыми днями бродила она по замку. Наводить красоту она не могла: Оршоля к подобным занятиям относилась с явным неодобрением. В отсутствие мужа Эржебет откровенно скучала.

«Она изнемогала от скуки», — пишет Туроци. Вообще-то Эржебет умела читать и писать по-венгерски, по-немецки и по-латыни. Но в тех немногих книгах, которые можно было отыскать в замке, попадались все сплошь псалмы да проповеди (подобное чтение годилось разве что в качестве наказания за грехи), а еще бесконечные описания сражений против турок.