Николай Непомнящий - Гигантский морской змей

В газете «Иллюстрейтед Лондон ньюс» в номере от 15 декабря 1934 года догадались опубликовать под фотографиями канадского монстра, точнее, его частей — черепной коробки и позвоночника, фотографии тех же частей тела стеллеровой коровы и муляж скелета гигантской акулы. Одного взгляда, брошенного на эти три скелета, хватало, чтобы понять, что нет ни малейшего сходства между первым и вторым, но вид первого и третьего удивительно совпадает. Профиль черепа, положение глазниц, форма позвонков и даже их приблизительное количество, наличие спинных сухожилий, которые их соединяют, — все соответствовало совершенно неукоснительно.

Итак, волосатый монстр с лошадиной головой с острова Генри был, несомненно, большой разложившейся хрящевой рыбой, по всей видимости — гигантской акулой. Впрочем, уже в год открытия псевдокоровы-долгожительницы появился еще один таинственный скелет, который позволяет лучше понять механизмы зарождения легенд о «морских змеях».

28 февраля 1934 года огромный труп необычного животного был обнаружен рыбаками на пляже Керкевилля, к западу от Шербура. Свидетели утверждали, что его голова похожа на верблюжью и к тому же держалась на тонкой шее. У него было две большие плавательные лопасти в передней части удлиненного тела, один плавник на спине и длинный хвост с острым концом. Кожа, казалось, была покрыта мехом из беловатых волосков, коротких и густых. По размерам он достигал 6 метров в длину, из которых 90 сантиметров приходилось на шею, и был 1, 5 метра в диаметре в самом толстом месте. В 50 метрах от тела валялась куча внутренностей, среди которых, согласно журналу «Круа», различили легкие, брюшину и почки зверя.

Всякий, кто слышал о пересудах по поводу зверя из Стронсе, должен был недоверчиво отнестись к перечню примет нового скелета или к изображающим его фотографиям. Но пресса решительно отмахнулась от воспоминаний о деле, которое сотрясало научный мир столетием раньше, и принялась изливать на читателей целые потоки разных домыслов, основанных на более или менее правдоподобных предположениях. В то время как агентство Рейтер поделилось с читателями версией, что речь идет о китообразном, его британский собрат Юнайтед Пресс заявил, что, по словам знатоков из Музея естественной истории, это морская корова. И все это — невзирая на очевидную хрящевую природу скелета животного, что было объявлено одной из самых характерных черт. Решительно никаких плодов не принес урок Стронсе!

Как и в этом памятном деле, внимательное рассмотрение трупа не наталкивало ни на одно из этих предположений. Между тем капитан и владелец буксира № 117 объявил всем, что 25 и 26 января он встречал неподалеку от волнореза Керкевилля огромное морское существо, передвигавшееся со значительной скоростью. Когда внезапно животное подняло голову из воды, она показалась ему похожей на лошадиную. А когда чудище появилось снова, в 150 метрах, то на этот раз стала чуть видной его шея, и бравый моряк нашел в ней сходство с верблюжьей.

Вынужденные поделиться своими мыслями о природе существа после простого созерцания фото, три английских специалиста изложили свои воззрения по этому вопросу, в корне расходящиеся друг от друга, в одной и той же «Дейли мейл». Доктор Берджес Барнетт, хранитель Дома рептилий Лондонского зоопарка, объявил, что речь, безо всяких сомнений, идет о маленьком ките, а доктор У. Т. Колман, хранитель отдела зоологии Британского музея естественной истории, предположил, что это, должно быть, гигантская акула. Их коллега Мартин Хилтон счел, что перед ним огромный тюлень. Вспомнив невероятный парад несуразных суждений насчет зверя из Стронсе, можно не удивляться тому, что один из этих специалистов мог случайно оказаться и правым.

Парижский музей ограничился официальным сообщением, что 1 марта сего года на нормандский берег выбросило «сложно определимое существо». Направленный выяснить, что же там было выброшено на самом деле, доктор Жорж Пети прибыл утром 3 марта к скелету, который «представлял из себя на первый взгляд-бесформенную массу сероватого цвета, которую сначала можно было принять за скалу, если бы она не была так вытянута в длину и если бы не был так заметен позвоночник с кусками мяса и череп, голый и беловатый».

«Я тут же понял, — заявил доктор Пети, — что передо мной никакое не морское млекопитающее, как подозревали, а хрящевая рыба.

С помощью людей, видевших животное до меня, я восстановил его общий вид. Первый отдел позвоночника еще сохранился, изрядно покалеченный; я смог обнаружить место второго, брюшного и анального, намного меньших, целиком утерянных; я смог также обнаружить и восстановить форму хвостового, отделить от прочих кости грудины. Метрах в пятидесяти от туловища находилась куча фрагментов внутренностей, среди которых сохранился спиральный клапан, характерный для хрящевых, и красноватые дольчатые железы, которые показались мне сначала яичниками, потом поджелудочными железами, но, как выяснилось, были селезенкой. Я собрал для отправки в музей несколько «доказательств», среди которых — череп и передняя часть позвоночника.

В итоге наблюдений у меня создалось впечатление, что «монстр» из Керкевилля, должно быть, гигантская акула. Известно, что точное определение вида акулы в отсутствие зубов и кожи невозможно. Мы также лишены ряда других данных, которые обеспечили бы необходимые измерения, а также всех материалов для сравнения, так как даже череп, имеющийся в нашем распоряжении, имеет повреждения.

Тем не менее наши библиографические изыскания и различные сопоставления позволили подтвердить то, что мы полагали правильным с самого начала».

Основательно допросив хозяина 117-го буксира, доктор Пети заключил, что, вероятнее всего, именно эту акулу, ныне выброшенную на берег, и наблюдал моряк месяцем раньше. По его мнению, буксирщик рассмотрел только край головы рыбы и — может быть, под влиянием вида ее предполагаемого мертвого тела! — вообразил, что она держалась на длинной шее. Но поскольку месье Пети уверял, что не видел спинного плавника — характерного органа, который сложно не заметить у акулы, плавающей на поверхности, — можно предположить, что эта встреча не имеет ничего общего с находкой в Керкевилле.

В глазах неспециалистов гигантские акулы посмертно приобретают сходство с плезиозаврами, как только их касается разложение. Без сомнения, это обусловлено весьма особенной структурой их жаберных перегородок: они такой большой длины, что практически соединяются на спине, окружая разрезами всю шею. Эти акулы, образно говоря, живут как бы в полуобезглавленном состоянии. Как только гниение охватывает рыхлые ткани, весь жаберный аппарат легко отделяется и утаскивает за собой челюсти и все мясо вплоть до начала грудных плавников, так что остаются крошечная черепная коробка и позвоночник, окруженный одними мышцами, — это-то и создает впечатление худой длинной шеи.