Леонид Сапожников - Рождение автомобиля

– Вы мою маму еще не знаете, как она бьет...

– Но ведь за дело?

– Вообще-то да, но не такими мерами надо воспитывать...

– Во, грамотный! – восхищается Татьяна Викторовна.– Все понимаешь! Кроме того, что конвейер – не песочница в детском саду: хочу – играю, не хочу – потопал себе... Вот ты футболист. С поля ушел бы без замены?

– Скажете!

– Ас конвейера, выходит, можно... Ты где жил неделю?

– У парня в общежитии.

– Позвони матери.

– Уже звонил.

– А она?

– «Иди,– говорит,– домой».

– А ты?

– «Да? – говорю.– Чтобы мне всыпали по первое число?» – «Иди,– говорит,– ничего не будет».

– Ну и как?

– Не била. Спрашивала, где ночевал, что ел.

– А потом?

– Плакала: «Сколько ты еще меня мучить будешь?» Ну, я обещал ей, что все, конец...

Мать Олега – литейщица, «Коммунар» для нее родной. Выходка сына в ее глазах – предательство, а не просто прогул. Рука у матери крепкая, даже слишком. «Когда появится, не бейте, – просила Татьяна Викторовна.– Так мы с вами ничего не достигнем...»

Знаю педагогов-организаторов, у которых распланирован каждый шаг. И папка с планами всегда под рукой. Придет проверяющий – «вот вам, пожалуйста, воспитательные мероприятия, предусмотренные на первый квартал!» Эти люди – педагоги по должности,а такие, как Татьяна Викторовна,– по призванию.Они не ходят на службу, а живут общей жизнью с ребятами.

«Постараться найти Бычкову славную девушку, что бы хорошо на него влияла...»

«Убедить маму Романюка, чтобы не колошматила его, когда он вернется...»

Нет, не втискивается такое в официальную бумагу с воспитательными мероприятиями на первый квартал! Там и язык другой, суконный: «Провести беседу с гражданкой Романюк о недопустимости и нецелесообразности применения к сыну мер физического воздействия...»

– Гнать надо таких, как Романюк! Увольнять с завода! Конвейеру нужны люди, но не до такой же степени, чтобы нянчиться со злостным прогульщиком!

– Не спеши записывать его в «злостные». Ему же только шестнадцать лет.

– По-твоему, это мало? Да Гайдар в его возрасте!..

– Знаю, знаю: полком командовал. Но давайте дадим человеку еще один шанс.

Такие вот споры шли на собрании бригады. Решили все-таки Олега не выгонять – может, сдержит свое слово.

...Старейший коммунаровец Иван Федорович Миргородский рассказал мне, как началась его трудовая жизнь:

– Отец вернулся с германской контуженный, к работе непригодный. А я самый старший из пятерых детей – целых четырнадцать стукнуло. Единственный кормилец. Пошел наниматься на завод Копа. Проходная была на том месте, где сейчас наше ПТУ. Вышел хозяин. Спрашивает: «Грамотный?» – «Четыре класса кончил!» – «О, молодец! Ступай к фельдшеру». Тот заставил раздеться, осмотрел, пощупал мышцы – и отправили меня в кузню нагревать заготовки для лобогреек. Работал, как все, по десять часов, кроме воскресенья. Получал шесть копеек в час. Для сравнения: килограмм хлеба стоил в среднем десять копеек. На работу – два часа ходьбы. Опоздал – полтинник Штрафа. За прогул штрафовали на рубль, за второй увольняли. Если заболел – никаких больничных. Через неделю не выздоровел – теряешь работу, а другую попробуй-ка найди...

Хорошо, конечно, что Романюк ничего подобного не испытал. Как говорится, за то боролись. А все же, думается, было бы ему полезно на недельку стать Ваней Миргородским. Очень многое научился бы ценить – от короткого рабочего дня до походов на Хортицу с рыбалкой и ухой, которые устраивает Татьяна Викторовна.

– За что вы любите «малолеток» своих? – задал я вопрос.

Она растерялась:

– Даже не знаю...– И добавила, чуть подумав: – За ихнюю откровенность. За ихний труд. За все...

Здравствуйте, Татьяна Викторовна!

Пишет Вам бывший Ваш «малолетка», а ныне рядо вой Советской Армии Ковтун Павел. Получил от Вас от крытку с поздравлениями к празднику, за которую большое спасибо. Я вижу, что меня не забыли на заводе, и эту открытку сохраню до дембеля. Служу я в жарком Казахстане. Служба идет нормально, и теперь я пони маю, что это благодаря тому воспитанию, которое я получил на заводе...

Привет из Заполярья!

Здравствуйте, Татьяна Викторовна!!!

С армейским приветом к Вам Григорий. Ваше письмо получил и очень за него благодарен. Служба проходит хорошо, имею поощрения от командования. Недавно по телевизору показывали наш завод. Почему-то взгрустнулось и так захотелось домой. После армии обязательно приду работать на свой четвертый пост...

...Помню, как я пришел на завод совсем теленком и ничего не знал. Мне казалось, что я не потяну этих трудностей. Но, как видите, я сумел проработать два года и их перебороть. А все кому спасибо? Мастеру

моему, бригаде и Вам, Татьяна Викторовна. Я понял одно, что где нету трудностей, там ничего интересного, и легкого счастья в жизни не надо искать.

С уважением – Александр.

Да, между прочим, подсчитали – солдат за время службы проходит расстояние, в полтора раза превы шающее диаметр нашей Земли!..

Я увозил из Запорожья стопку густо исписанных блокнотов с фактами, зарисовками, беседами, отрывками из приказов и писем. Но все казалось, что с кем-то еще не встретился, что не нашел какое-то ключевое слово, которое поможет мне разобраться в ворохе материалов и впечатлений.

Накануне отъезда я зашел к Стешенко. Главный конструктор был в приподнятом настроении. Чувствовалось, ему трудно усидеть на месте: вставал, возбужденно ходил по комнате, говорил громче обычного. Таким я его еще не видел. Впрочем, что тут удивительного: с конвейера вот-вот пойдет машина его жизни,– вот и радуется человек...

Эта машина – ЗАЗ-1102 – уже лет пять оставалась практически неизменной. Для конструкции пять лет большой срок, и я спросил, что бы улучшил в ней главный, если бы имел возможность.

Владимир Петрович ответил вопросом на вопрос:

– Что лучше: тюльпан или роза?

– Слишком разные цветы, чтобы сравнивать.

– То-то и оно! У автомобиля, как у цветка, свое лицо. Он гармоничен. Сделайте тоньше стебель тюльпана – он согнется в дугу. Готовую конструкцию надо изменять целиком, а не что-то отдельное в ней.

– Спрошу тогда иначе: вы довольны машиной своей жизни?

Стешенко развернул миллиметровку с чертежами-набросками и внушительно, с нотками гордости произнес:

– Если б то была машина моей жизни, я не рисовал бы по вечерам вот это.

«Модель будущего!» – понял я. Расспрашивать, конечно же, бесполезно. Но ясно: речь идет о принципиально новом автомобиле, и его конструкция, судя по настроению главного, будет удачной...