Конрад Лоренц - Кольцо царя Соломона

Большие вольеры, которые сегодня можно увидеть в любом крупном зоопарке, вполне соответствуют малой потребности орлов к полёту, и если бы мы спросили одну из этих птиц о её желаниях и недовольствах, то, вероятно, получили бы следующий ответ: «Мы страдаем в нашей клетке в основном от перенаселения. Как часто в тот момент, когда я или моя супруга несём прутик к полу законченному гнезду, появляется один из этих отвратительных белоголовых сипов [36]и отнимает нашу находку. Общество белоголовых орланов [37]тоже действует мне на нервы: они сильнее нас и слишком любят властвовать. Но ещё хуже кондоры [38]из Анд, эти неприветливые и хмурые создания. Питание вполне хорошее, хотя нам дают слишком много конины. Я бы предпочёл более мелкую пищу, например, кроликов вместе с шерстью и костями». Орёл не сказал бы ничего о своём страстном желании оказаться на свободе.

Есть ли животные, которые действительно заслуживают сострадания, когда живут в неволе? Частично я уже отвечал на этот вопрос. В первую очередь, таковы умные и высокоразвитые существа, чьи живые способности и потребность в активной деятельности могут найти удовлетворение только по эту сторону клеточной решётки. Далее, достойны сочувствия все те животные, для которых характерны сильные внутренние побуждения, не находящие выхода в условиях неволи. Особенно это заметно, даже для непосвящённого человека, в отношении тех пленников зоопарка, которые при жизни на свободе привыкли странствовать и соответственно обладают сильной потребностью в постоянном движении. Именно поэтому лисы и волки, живущие в большинстве старомодных зоопарков в чересчур маленьких клетках, относятся к числу пленников, наиболее заслуживающих сострадания.

Другую достойную сожаления картину, редко замечаемую рядовым посетителем зоопарка, являют собой некоторые виды лебедей в тот период, когда они привыкли совершать свои перелёты. Этих птиц, так же как и других водоплавающих, обычно лишают в зоопарках способности к полёту, ампутируя на их крыльях косточку метакарпального сустава [39]. Несчастные создания никогда не способны осознать до конца, что они уже не смогут летать, поэтому они вновь и вновь повторяют свои тщетные попытки подняться в воздух. Мне не нравятся эти птицы с обрезанными крыльями. Отсутствие концевого сустава, особенно заметное в тот момент, когда птица расправляет крылья, являет собой печальнейшую картину, отравляющую мне все удовольствие созерцания прекрасного существа, даже если оно принадлежит к такому виду, который вообще не склонен страдать психически от своего увечья.

«Оперированные» лебеди обычно кажутся довольными своей участью и при хорошем уходе проявляют это удовлетворение в том, что без труда производят на свет и выращивают птенцов. Но в период перелётов картина совершенно меняется. Птица то и дело плывёт к краю пруда, чтобы иметь в своём распоряжении все пространство чистой воды в тот момент, когда попытается взлететь против ветра. Звонкий крик, который обычно издаётся летящими лебедями, сопровождает все эти большие приготовления, но они снова и снова приводят к одному и тому же концу: жалкое хлопанье одного здорового и другого — изуродованного крыла о воду. Поистине печальное зрелище!

Однако из всех животных, которые страдают во многих зоологических садах от неумелого содержания, наиболее несчастными, бесспорно, оказываются те психически подвижные создания, о которых мы уже говорили раньше. И они как раз менее всех остальных способны вызвать сострадание у посетителя зоопарка. Некогда высокоразвитое существо под влиянием тесного заточения вырождается в жалкого идиота, в настоящую карикатуру на своих свободных собратьев. Мне никогда не приходилось слышать восклицаний сочувствия у клетки с попугаями. Сентиментальные старые леди, эти фанатичные покровители различных обществ борьбы против жестокого обращения с животными, не чувствуют угрызений совести, содержа серого попугая [40]или какаду в слишком маленьких для них клетках или даже приковывая птицу цепочкой к жёрдочке. Эти попугаи крупных видов не только умны, они чрезвычайно подвижны во всех своих психических и телесных проявлениях. Наравне с крупными врановыми они единственные среди птиц, кто способен впадать в состояние смертельной скуки, столь характерное для узников человеческих тюрем. Но никому не жаль этих трогательных созданий, обречённых на муки в своих клетках в форме колокола. Это просто непостижимо: любящий хозяин воображает, что попугай кланяется ему, когда птица непрестанно дёргает головой, — движение, которое в действительности представляет собой стереотипное проявление отчаянных попыток пленника бежать прочь из своей клетки. Освободите такого несчастного узника, и ему понадобятся недели, а то и месяцы, прежде чем он решится взлететь в воздух.

Ещё более несчастны в своём заточении обезьяны, особенно крупные, человекообразные. Это единственные животные, которые способны получить серьёзные телесные заболевания на почве психических страданий. Человекообразные обезьяны в буквальном смысле слова могут умереть от скуки, особенно если животное держать в одиночестве в очень тесной клетке. Именно этой, а не какой-либо иной причиной легко объясняется тот факт, что детёныши обезьян превосходно развиваются у частных хозяев, где они «живут в семье», но сразу начинают чахнуть, если из-за слишком крупных размеров и опасного нрава воспитатель вынужден передать их в клетку ближайшего зоопарка. Именно такая участь постигла моего капуцина Глорию. Не будет преувеличением сказать, что содержание человекообразных обезьян может увенчаться успехом лишь в том случае, если удастся понять, каким образом можно предотвратить психические Страдания нашего питомца в условиях неволи. На моем столе лежит удивительная книга, посвящённая шимпанзе; она написана Робертом Йерксом, одним из глазных авторитетов в области изучения этих замечательных обезьян. Из этого труда легко заключить, что психическая гигиена играет не меньшую роль в поддержании здоровья наиболее человекоподобных из всех человекообразных обезьян, нежели гигиена физическая. С другой стороны, содержание этих животных в одиночном заключении и в таких маленьких клетках, какие до сих пор отводятся для этой цели во многих зоологических садах, есть акт жестокости, который, несомненно, должен быть наказуем нашими законами.