Конрад Лоренц - Кольцо царя Соломона

Узнавание врага — то, что у кряквы и многих других птиц является врождённым инстинктивным актом, должно выработаться у молодой галки в результате обучения. Происходит ли обучение путём индивидуального опыта? Нет, ещё более странным путём — путём подлинных традиций, путём передачи личного опыта от поколения к поколению.

Из всех реакций, которые у галок имеют отношение к опознаванию врага, только одна оказывается врождённой: любое живое существо, которое держит качающийся или вибрирующий чёрный предмет, становится для галок предметом свирепого нападения. Атака сопровождается скрежещущим предупреждающим криком, резкое, металлическое, многоголосое звучание которого даже человеческим ухом воспринимается как выражение чувства озлобления и ярости.

Одновременно галка принимает странную позу, в которой туловище наклонено вперёд, а полуразвернутые крылья вибрируют. Если у вас есть ручная галка, вы можете рискнуть поймать её, чтобы посадить в клетку или подрезать чересчур отросшие когти. Но не делайте этого, если у вас две галки! Джок, которая была ручная, как собака, никогда не обижалась на случайное прикосновение моей руки; но когда у нас в доме появились молодые галки, все совершенно изменилось: она ни под каким видом не позволила бы мне дотронуться до одного из этих маленьких чёрных птенцов. Когда, ничего не подозревая, я впервые сделал это, то услышал сзади себя резкий сатанинский звук — какое-то хриплое дребезжание; чёрная стрела упала на руку, в которой я держал галчонка; изумлённый, я таращил глаза на круглую, глубокую, кровоточащую рану, проклёванную на тыльной стороне моей руки! Таково первое знакомство с атакой этого типа, уже само по себе проливающее свет на инстинктивную слепоту подобных порывов. Джок в то время была ещё очень предана мне я всем сердцем ненавидела этих четырнадцать молодых галок (Лево-золотую она усыновила позже). Я постоянно был вынужден оберегать птенцов от неё: она убила бы их одним ударом, если бы осталась наедине с ними хотя бы на несколько минут. И тем не менее Джок не могла допустить, чтобы я взял одного из птенцов в руки.

Слепая рефлекторная природа подобных действий стала для меня ещё яснее после нескольких случайных наблюдений, сделанных позже в это лето. Однажды вечером, в спустившихся сумерках, я возвращался домой после купания в Дунае и по привычке поторопился на чердак, чтобы созвать галок и запереть их на ночь. Встав на водосточный жёлоб, я вдруг почувствовал что-то мокрое и холодное в кармане брюк, куда я в спешке сунул свои чёрные плавки. Я вытащил их, и в следующий момент был окружён плотным облаком свирепых скрежещущих галок, которые обрушили град страшных ударов на мою руку, нарушившую закон.

Было интересно наблюдать реакцию галок на другие чёрные предметы, которые могли оказаться у меня в руках. Большая старая фотокамера для натуралистических съёмок никогда не вызывала такого смятения, хотя была чёрной и я держал её в руках, но галки подымали скрежещущий крик, как только я срывал с катушки плёнки чёрную бумажную полоску, трепетавшую на лёгком ветерке. То, что галки не только не считали меня опасным для них, но даже видели во мне друга, нисколько не меняло дела: как только в моей руке оказывалось что-то чёрное и движущееся, они начинали клеймить меня как «пожирателя галок». Ещё более удивительно то, что такие же вещи случаются и между самими галками: я был свидетелем типичной «скрежещущей» атаки, которой подверглась галка-самка, нёсшая в своё гнездо перо из крыла ворона. С другой стороны, ручные галки никогда не испускают скрежещущего крика и не нападают на вас, если вы держите в руках одного из их птенцов, который пока ещё голый и, следовательно, не выглядит черным. Я удостоверился в этом, экспериментируя с парой галок, которые первыми загнездились в моей колонии. Две птицы из неоднократно упоминавшихся четырнадцати — Зелено-золотая и Красно-золотая — были совершенно ручными, садились мне на руки и на плечи и ни в малейшей степени не беспокоились, если я трогал руками их гнездо и наблюдал всю их деятельность с самого близкого расстояния. Даже когда я брал птенцов из гнезда и подносил их к родителям на своей ладони, последние оставалась совершенно равнодушными. Но именно в тот день, когда маленькие перья птенцов пробились через лопнувшие чехлики и окрасили галчат в чёрный цвет, взрослые галки свирепо атаковали мою протянутую руку.

Галки долгое время остаются чрезвычайно недоверчивы и враждебны по отношению к человеку или животному, которые однажды вызвали у них «скрежещчщую» атаку. Пылающие эмоции неправдоподобно быстро запечатлевают в птичьей памяти неискоренимую картину, и теперь ситуация «галка в челюстях врага» неизменно ассоциируется с личностью «грабителя». Спровоцируйте галок два или три раза подряд на «скрежещущую» атаку, и вы навсегда потеряете их дружбу и расположение! Впредь они начинают поносить вас, как только вы появляетесь у ник на глазах, даже если у вас в руках нет ничего чёрного и трепещущего. Отныне эти галки будут охотно и с лёгкостью ставить вам в строку каждое новое прегрешение. Скрежетание чрезвычайно заразительно, эти звуки побуждают каждую слышащую их птицу к нападению сразу же, как только она увидит чёрный трепещущийся предмет в когтях врага. Зловещая сплетня, что однажды или дважды видели, как вы держали в руках подобный предмет, распространяется со сверхъестественной быстротой, и прежде чем вы узнаете об этом, вы уже пользуетесь у всех галок округи дурной славой хищника, с которым необходимо бороться при всех обстоятельствах, во что бы то ни стало.

Все сказанное во многих отношениях характерно и для ворон. Мой друг доктор Крамер убедился в этом в результате общения с этими птицами: он заслужил скверную репутацию среди ворон, живших по соседству с его поместьем, из за того, что постоянно появлялся перед ними с ручной вороной, сидевшей у него на плече. В противоположность моим галкам, которые никогда не возмущались, видя одну из них сидящей на моей руке, вороны, очевидно, считали, что ручная птица, восседающая на плече человека, «поймана недругом», хотя она находилась там по своей собственной воле. Вскоре мой друг уже был известен всем воронам в округе, и их враждебная бранящаяся стая подолгу преследовала его, независимо от того, была ли с ним его ручная ворона или нет. Птицы узнавали его даже в другой одежде. Эти наблюдения ясно свидетельствуют о том, что врановые чётко отличают охотника от «безвредного» путника; человека, которого вороны однажды или дважды видели со своей мёртвой товаркой в руке, они никогда не забудут и всегда смогут узнать, будь он даже и без ружья.