Николай Лучник - Невидимый современник

Но лиха беда начало. Вначале мы не знали, сколько цистеина можно вводить животным, и были слишком осторожны. В дальнейших опытах дозировка цистеина была увеличена в десять раз. Мы также не знали, как лучше применять цистеин: вводить под кожу, или в кровь, или еще как-нибудь. Не знали, в какое время его следует вводить. Приходилось действовать наугад. Очень скоро результаты удалось сильно улучшить. При дозах, убивавших 70–80 процентов животных, с помощью цистеина удавалось спасти около половины, причем эффект не был временным, животные вообще оставались живы.

Как я уже говорил, мысль применить глютатион или цистеин в опытах по облучению животных напрашивалась сама собой. И естественно, что такие опыты более или менее одновременно поставили разные ученые в разных странах. В печати же раньше других появилось сообщение об опытах американца Гарвея Патта.

Вскоре попробовали вводить цистеин людям перед их облучением в клинике. Как и ожидалось, цистеин снимал у большинства пациентов общую реакцию.

Когда одного студента-двоечника спросили, чем дышит кузнечик, то он задумчиво втянул в себя воздух и радостно ответил: «ноздрей», за что и получил свою обычную оценку. А действительно, чем мы дышим? На этот вопрос ответить не так-то просто. Можно сказать — легкими, а можно сказать — кислородом. Но ведь смысл дыхания не в том, чтобы наполнять легкие воздухом и вновь выпускать его. Кислород нужен, чтобы окислять («сжигать») питательные вещества в клетках нашего тела. За счет этого наш организм получает энергию. Кислород разносится по всему телу гемоглобином, красящим веществом крови, а в клетках целая серия биологически активных веществ — ферментов использует кислород для окисления органических веществ. Поэтому лишить клетки кислорода можно по-разному: можно заткнуть ноздри (и студент был по-своему прав), можно подавить работу легких, а можно и помешать гемоглобину переносить кислород от легких к клеткам.

Вероятно, именно так и думал известный бельгийский фармаколог, иностранный член Академии наук СССР Зенон Бак, когда размышлял о возможности использования кислородного эффекта. Ведь вовсе не обязательно для получения кислородного эффекта помещать облучаемый организм в безвоздушное пространство. Достаточно лишить его клетки кислорода. А сделать это можно по-разному.

Некоторые яды, и притом очень опасные, такие, как синильная кислота и угарный газ, как раз отравляют дыхание. Они обладают свойством соединяться с гемоглобином прочнее, чем кислород. Гемоглобин оказывается занят, кислород не может к нему присоединиться, и клетки задыхаются. А что, если животным ввести такой яд перед облучением? Можно подобрать дозировку, которая не будет их убивать, но сильно подавит дыхание. По прошествии некоторого времени яд все-таки уйдет из крови, не оставив вредных последствий.

Бак ввел мышам перед облучением соль синильной кислоты — цианистый натрий. Результат получился примерно такой же, как и от введения цистеина.

Ученые стали испытывать другие вещества, связывающие гемоглобин, средства, блокирующие внутриклеточные дыхательные ферменты, подавляющие дыхательный центр в головном мозгу. Все они оказывали больший или меньший эффект.

Пробовали применять вещества, как будто и не имеющие отношения к дыханию и даже совсем индифферентные, вроде глицерина, — многие из них также оказывали защитный эффект.

Прошло несколько лет. Ленинградский фармаколог и радиобиолог Всеволод Петрович Парибок, сам много занимавшийся противолучевой защитой, решил вместе со своими сотрудниками собрать воедино материал, который накоплен учеными всех стран по противолучевой защите. Они стали составлять таблицу, где по каждому средству приводились основные данные, причем в самом телеграфном стиле. Таблица была опубликована и заняла ни много ни мало целых две книги большого формата. Оказалось, что очень многие вещества обладают противолучевыми свойствами.

Но не слишком ли их много? Может быть, ученые продолжали свои поиски потому, что ни одно из уже найденных веществ не удовлетворяло? В какой-то мере — да. Большинство средств обладало двумя недостатками. По своему эффекту они были равны цистеину — самому первому из открытых средств, или даже уступали ему. Кроме того, чтобы вещество оказало эффект, его нужно вводить животным за несколько минут до облучения. Поэтому найти применение они могли только там, где заранее известно время облучения.

После более подробного исследования обнаружились и другие недостатки этих веществ: они далеко не всегда защищали даже при введении за вполне определенное время перед облучением. Так они защищали при облучении рентгеновыми и гамма-лучами, но не давали эффекта при облучении нейтронами и альфа-лучами. Эффективные при однократном облучении высокой дозой, они не защищали или даже повышали смертность, если общая доза делилась на несколько частей, или когда животные подвергались хроническому облучению.

Именно поэтому приходилось продолжать поиски. То, что было достаточно хорошим для одних случаев, оказывалось совершенно негодным для других.

Капитан-командор Витус Беринг открыл во время своего знаменитого плавания новые острова. В честь славного командора их назвали Командорскими. Совсем недавно исполнилось 225 лет со дня их открытия, по этому случаю выпустили памятные значки. На значках изображен морской котик, причем незадачливый художник нарисовал его с огромным пушистым хвостом. А на самом деле у морских котиков хвостов нет в отличие от котов сибирских, ангорских, сиамских и прочих. Об этом случае писали даже в журнале «Крокодил».

Случай очень характерный для человеческой психологии. Мы все, часто бессознательно, ищем закономерности там, где они есть и где их нет. Ребенок в возрасте «от двух до пяти», познакомившись с молоком и манной кашей, с одной стороны, и с папиросами и портфелем с другой, пытается все слова на «М» связывать с мамой, а на «П» — с папой. Взрослый человек, попав под дождь, на следующий день часто берет с собой дождевик, несмотря на ясное небо… А художник приделывает хвост морскому котику.

Если вы думаете, что ученый не способен на столь же необоснованные обобщения, то ошибаетесь. Ведь он такой же человек, как и все. А к тому же одно из его основных занятий — искать закономерности. Вот он и ищет их там, где они есть и где их нет. Кроме того, каждый ученый мечтает открыть какой-нибудь очень важный и очень общий закон. Поэтому нередко бывает, что никакой ошибки нет и закономерность найдена, но автор старается распространить ее на гораздо более широкий круг явлений, чем следует.