Борис Казаков - Превращение элементов

«Модное» течение втянуло в своё русло далеко не подавляющее большинство учёных, хотя среди них были и крупные имена. Не менее крупные имена, как уже отмечалось, были и среди тех, кто резко восставал против идеалистического толкования успехов физики. П.Ланжевен, например, писал в 1904 г.: «В настоящее время происходит научная революция. Она выводит атомические идеи из той тени, в которой их оставляют, и сопоставляя с новыми фактами, переводит из области гипотез в область принципов».

Философы-идеалисты всё более теряли опору в естествознании. Полным их конфузом стало то, что учёные, из-за которых, собственно говоря, и «разгорелся сыр-бор», совершенно отказались от своих прежних взглядов. А.Пуанкаре, например, заявил: «…атомы более уже не являются удобными фикциями… Атом химика сейчас реальность». Такое же признание в 1908 г. сделал и В.Оствальд: «…атомическая гипотеза поднята на уровень научно обоснованной теории».

Атомистика восторжествовала, но уже в новом качестве. А для нашего повествования важно подчеркнуть, что новая атомистика признала «старую» идею превращения элементов, вдохнула в неё жизнь. Сама идея пережила трансмутацию — из недосягаемой мечты она превратилась в реальность. «Таким образом, давно всеми отвергнутая, скомпрометированная идея алхимиков о возможности трансмутации (превращения) вещества была возрождена». Это слова советского учёного академика П.Л. Капицы из предисловия к одной книге о Резерфорде.

Резерфорд работал лихорадочно и быстро. Работал с напором. «Кризис в науке» его интересовал мало. Много позже он сказал, что вправе был бы сказать и тогда (а кто знает, может быть, и тогда говорил): «Они играют в свои символы, а мы в Кавендише добываем неподдельные твёрдые факты природы». Резерфорд нередко бравировал: «я не теоретик», хотя прекрасно знал, что эксперимент и теория взаимно дополняют и подтверждают друг друга и, пожалуй, никто больше его не демонстрировал это с такой наглядностью.

Альфа-частицы заявили о себе не только косвенно, через показания электрометра или какого-нибудь другого прибора, а ощутимо, зримо. Резерфорд, встретившись с супругами Кюри у них дома ещё в июне 1903 г., был восхищён зрелищем, которое показал ему Пьер Кюри. В трубке, часть которой покрыта сернистым цинком, находился раствор радия, и трубка в темноте светилась удивительным светом. Это было эффектно, впрочем, не так уж и ново. За год до этого прославленный Уильям Крукс сконструировал несложный приборчик, названный им спинтарископом. В нём ничтожнейшее количество соли радия было помещено перед экраном из сернистого цинка. Альфа-частицы, вырываясь из радия, ударяли в экран, и на нём происходили вспышки света, тут же исчезающие. Многие учёные смотрели на спинтарископ как на очень любопытную, забавную даже, научную игрушку, в лучшем случае демонстрационный прибор для какой-нибудь лекции по новой отрасли науки — радиоактивности. Резерфорд отнёсся к этому иначе. Он сделал спинтарископ важнейшим инструментом глубоких исследований. Ведь этот прибор позволял считать альфа-частицы. Каждая вспышка регистрировала одну альфа-частицу, показывала, в какое место она ударялась.

В Мак-Гилле Резерфорд, изучая полёт альфа-частиц, засвечивал с их помощью фотопластинки. Резкого пятна на фотопластинке у него долгое время не получалось — до тех пор, пока он не добился достаточно высокого вакуума. Но с высоким вакуумом пришла и аномалия. Если на щель, через которую пропускали поток альфа-частиц, накладывался кусочек слюды, то на пластинке опять появлялось размытое пятно (или линия, в зависимости от щели). Отклонение было невелико, но его трудно было объяснить, поскольку время полёта частиц очень короткое, кинетическая энергия их колоссальна, расстояние до фотопластинки-мишенн — ничтожно. Резерфорд решил, что разгадка рассеяния альфа-частиц может пролить свет на внутреннюю структуру атома. Именно для такой работы и подходил спинтарископ, точнее установка, основанная на его принципе. Вместе со своим учеником Гансом Гейгером Резерфорд стал подсчитывать, какое число альфа-частиц сильно отклоняется от общего потока. Щель, через которую пропускали альфа-частицы, прикрывалась листочком из золотой фольги. Установили, что отклонение незначительно, всего полградуса, но число отклонений в разные стороны составляет две трети всех альфа-частиц. Поток рассеивается — почему? Резерфорд поручил студенту последнего курса Эрнсту Марсдену проверить, не происходит ли отражение альфа-частиц от поверхности золотой фольги. С большим старанием отнёсся студент к порученному делу и скоро сделал небольшую установку, в которой источник альфа-частиц был отделён от регистрирующего экрана массивным свинцовым блоком, а золотая фольга располагалась несколько в стороне.

Первоначально, как и ожидалось, экран из сернокислого цинка «молчал» — альфа-частицы не могли преодолеть массу свинцового блока. Но затем вдруг на экране стали появляться единичные вспышки. Чтобы попасть на экран, альфа-частица должна была отклониться на угол в 150°, т. е. почти что вернуться к излучателю. «Это казалось столь же невероятным, — говорил много позже Резерфорд, — как если бы вы выстрелили пятнадцатифунтовым снарядом в папиросную бумагу, и этот снаряд отскочил бы и поразил вас».

Вспышки на экране были редки, может быть, одна из восьми тысяч альфа-частиц так отскакивала от золотой фольги, но сам факт сомнений не вызывал.

Резерфорд с Марсденом (к ним присоединился и Гейгер) погрузились в изучение странного явления. В мрачном погребе, вверху которого проходил горячий трубопровод, а внизу — две водопроводные трубы (о чём всегда предупреждал Резерфорд туда спускавшихся), были установлены самые чувствительные приборы. Предположение, что альфа-частицы отражаются от поверхности, опровергалось простым экспериментом: золотые листочки укладывались пачками, и чем толще получался пакет, тем заметнее было рассеяние альфа-частиц. Вывод был недвусмысленный: это не поверхностный эффект, т. е. не простое отражение от поверхности, а действие какой-то силы, находящейся внутри металла, возможно, внутри атома.

Но как же может это быть, если по общепринятой тогда модели Дж. Дж. Томсона в атоме равномерно распределены положительные и отрицательные заряды («пудинг с изюмом»)? Пробовали менять материал экрана — фольга из золота, олова, платины, серебра, меди, железа, алюминия и других металлов. Выявилась интересная особенность: отражалось альфа-частиц тем больше, чем выше был атомный вес металла.

Резерфорд мучительно обдумывал эти данные. Что за сила отбрасывает альфа-частицы, почему не все они отбрасываются, а только лишь одна из огромного общего числа, при чём здесь атомный вес?