Мэри Роуч - Обратная сторона космонавтики

По завершении программы «Аполлон» астронавты дали интервью, ответив на широкий круг вопросов. Вот один из них: если во время «прогулки» один из астронавтов умрет, что вы сделаете? «Бросим его», — ответили астронавты. И это был правильный ответ: любая попытка вернуть тело погибшего товарища может поставить под угрозу жизни других членов экипажа. Только человек, на личном опыте познавший всю опасность вступления на борт космического корабля в скафандре, мог так недвусмысленно произнести эти слова. Только тот, кто почувствовал свое ничтожество в бескрайней Вселенной, может понять, что быть похороненным в космосе для астронавта значит то же, что для моряка смерть в море — это не неуважение, это великая честь. На орбите все по-другому: метеоры мелькают где-то внизу, а солнце восходит посреди ночи. Исследования космоса — это в какой-то мере и исследование того, что значит быть человеком. От чего именно и на какой срок мы можем отказаться? И чего нам это будет стоить?

Однажды я нашла тот самый момент — 40-я минута 88-го часа полета «Джемини-7», — который стал для меня сосредоточием всей жизни астронавта и объяснил, почему меня так сильно привлекает эта тема. Джим Ловелл, астронавт этого самого корабля, докладывает Центру управления полетом о том, что ему удалось заснять на пленку: «Прекрасный кадр с полной Луной на фоне черного неба и слоистых облаков, окутавших покоящуюся где-то внизу Землю». Через несколько секунд его товарищ по экипажу Фрэнк Борман сообщает: «Борман выбрасывает урину. Урина примерно через минуту».

А через две строки находим у Ловелла: «Вот это зрелище!» Мы не знаем, о чем именно говорил Ловелл, но, скорее всего, не о Луне. По воспоминаниям нескольких астронавтов, одну из самых красивых картин в космосе можно увидеть, когда Солнце освещает замороженные капли жидких отходов. Космос не просто сосредотачивает в себе все великое и смешное. Он размывает границы этих двух понятий.

Прежде всего нужно снять обувь, будто при входе в дом в Японии. Взамен вам предложат пару специальных голубых виниловых тапочек с логотипом компании Японского агентства по космическим исследованиям (JAXA). Большие буквы логотипа компании наклонены вперед, словно вот-вот оторвутся от земли и на огромной скорости вырвутся в открытый космос. Изоляционная камера, где вас попросят надеть такие тапочки, — это автономная структурная единица в корпусе С-5 штаб-квартиры JAXA в городе науки Цукуба. Это здание на неделю должно стать родным домом для десяти финалистов конкурса на должность одного из двух астронавтов Японского корпуса. Еще месяц назад там не было ничего примечательного — помещение со спальными местами, отделенными друг от друга занавесками, и еще одна обыкновенная комната с длинным обеденным столом и стульями. Но это было раньше. Сегодня там размещены пять скрытых камер, позволяющих психиатрам, психологам и менеджерам компании наблюдать за претендентами. И решение о том, кто получит право носить логотип JAXA на скафандре, а не на тапочках, во многом будет зависеть от произведенного на этих наблюдателей впечатления.

Главная задача данных испытаний — понять, кем на самом деле являются эти мужчины и женщины и подходят ли они для жизни в космосе. Образованный, целеустремленный человек может легко скрыть отрицательные стороны своего характера в интервью [1] Однажды какой-то психиатр НАСА спросил у астронавта Майка Муллейна, какую эпитафию тот хотел бы видеть на своей могиле. Муллейн ответил: «Любящий супруг и преданный отец», хотя в действительности, как он в шутку признался в своей книге «На орбите», «я готов продать жену и детей в рабство за один полет в космос». или анкете, которые помогают отсеять только кандидатов с очевидными расстройствами личности, а вот продолжать что-то скрывать на протяжении недели под пристальными взглядами профессионалов далеко не так просто. Как сказал один из психологов компании JAXA Нацушико Инои, «сложно быть белым и пушистым все время». Изолирующая камера позволяет, ко всему прочему, оценить способность человека к работе в команде, его лидерские качества и поведение в конфликтных ситуациях — качества, которым невозможно дать оценку исключительно по результатам интервью. (НАСА изолирующих камер не использует.)

Наблюдение ведется из комнаты этажом выше. Сегодня среда, третий день «заточения». Наблюдатели сидят за длинными столами с блокнотами и чашками кофе перед рядом мониторов системы видеонаблюдения. Сейчас их трое: университетские психиатры и психологи пристально смотрят на экраны, словно покупатели в супермаркете, а по одному из телевизоров идет какое-то ток-шоу.

Инои сидит отдельно, за пультом управления камерами и звуком перед еще одним рядом уже, правда, небольших мониторов. В свои сорок лет он является высококвалифицированным и ценным специалистом в сфере космической психологии, хотя во всей его внешности и манерах есть что-то, отчего непроизвольно хочется протянуть руку и ущипнуть его за щечку. Как и большинство мужской части сотрудников компании, он носит тапочки с открытыми носами поверх носков. Как американке, мне сложно понять весь этот «тапочный этикет» японской культуры, но думаю, это говорит о том, что JAXA стал еще одним домом для своих сотрудников. На эту неделю уж точно: смена Инои начинается в 6 утра и заканчивается только после 10 вечера.

Сейчас на мониторе видно одного из испытуемых. Он вынимает из картонной коробки пачку довольно больших конвертов. На каждом конверте стоит буква от «А» до «J», являющаяся идентификационной буквой испытуемого. В конверте — инструкции и плоская, прямоугольная, завернутая в целлофан посылка. По словам Инои, это материалы для теста на терпеливость и точность под давлением. Участники разрывают конверты и достают листы цветной бумаги. «Это тест на… Простите, не знаю точного слова по-английски. Что-то вроде бумажного искусства».

«Оригами?»

«Да, точно! Оригами». За пару часов до этого я заходила в туалет для людей с ограниченными возможностями в коридоре здания. На стене там висела странная панель с рычагами, переключателями и цепями. Прямо как в кабине настоящего шаттла. Я дернула за цепь, ожидая, что польется вода, а оказалось, что вызвала медсестру. Думаю, еще не скоро приду в себя. У меня на лице так и написано: Ага. Ну, а следующие полтора часа мужчины и женщины, сражающиеся за право стать японскими астронавтами, героями нации, будут делать бумажных журавликов!

«Тысячу журавликов», — добавляет подошедший к нам главный врач-специалист JAXA Шоичи Тачибана. Все это время он молча стоял позади. Он и предложил этот тест. По японскому поверью, человек, сделавший тысячу бумажных журавликов, обретет крепкое здоровье и долголетие. (И этим даром, очевидно, можно поделиться: в палатах больных обычно подвешивают таких журавликов на длинной нитке к потолку.) Позднее Тачибана положит одного такого журавлика размером с кузнечика мне на стол, а на подлокотнике дивана в углу появится крошечный динозаврик. Он как один из тех жутких киношных злодеев, которые проникают в дом героя, оставляя за собою крошечных зверьков-оригами, чтобы дать понять, что он здесь был. Или, знаете, просто парень, увлекающийся оригами.