Мэри Роуч - Обратная сторона космонавтики

По крайней мере, эти цифры верны для большинства людей. «Мои гены даровали мне необычную способность выделять немалое количество некоторых побочных продуктов пищеварения, — писал Крауч. — Так что я решил лично проверить, правда ли то, что рассказывают. Однако мне так и не удалось сдвинуться с места ни на дюйм». Тогда Крауч предположил, что эксперимент мог быть нарушен из-за штанов, которые были на нем все это время. К сожалению, оба раза он летал в составе смешанных экипажей, так что «снять штанишки и провести более чистый эксперимент» ему не удалось. В итоге он решил просто поспрашивать других астронавтов об их личном опыте, но пока ни один из них ничего конкретного рассказать не смог.

За последние десятилетия еда для астронавтов стала гораздо полезнее и приятнее на вкус. На Международной космической станции места достаточно, и нет уже никакой необходимости спрессовывать и обезвоживать пищу. Все упаковывается в герметизированные пакеты с термозащитным покрытием, содержимое которых можно разогреть в маленьких приборчиках, чем-то напоминающих портфели для документов. А после того как в 2010 году в свет вышла неподражаемая «Кулинарная книга для астронавтов» Чарльза Борланда, люди получили возможность приготовить 85 высококачественных космических закусок и гарниров прямо у себя на кухне. Так что даже в вашем холодильнике может появиться «Национальная энергетическая добавка № 150 от Национальной компании по производству крахмала и химических реактивов» или, например, «карамелизированный чеснок № 99-404 от компании „Итем-Фудс“».

Но подготовка к полету на Марс может привнести в космонавтику и новые кулинарные «изыски».

Могу сказать вам честно и без преувеличений, что лучшей частью сегодняшнего обеда в столовой Эймсовского центра НАСА была моча. Она прозрачная и сладкая, хотя и не в том смысле, как если бы речь шла о родниковой воде. Скорее, она напоминала патоку каро. Урину очистили от солей с помощью осмотического давления. По сути, ее просто заменили на молекулы с концентрированным раствором сахара. Сама по себе урина — соленая субстанция (хотя и не до такой степени, как предлагаемое в этой столовой чили), и если выпить ее для утоления жажды, то получится как раз противоположный эффект. Но стоит только убрать соль и отвратительные на вкус органические молекулы с помощью древесно-угольного фильтра, как моча превращается в тонизирующий и на удивление приятный на вкус напиток. Я уже собиралась написать «обычный», но поняла, что это будет не совсем правильно. Думаю, не так уж много в мире людей, которым пить урину покажется вполне обычным делом.

«Мне плохо от одной мысли о том, что у нас в холодильнике стоит моча», — заявил мой муж Эд. Я только закончила очистку вчерашних «излияний» с помощью древесного угля, перелила все это в стеклянную бутылку и поставила на дверцу холодильника в предвкушении повторения того знаменательного обеда. Я ответила, что все вредное и неприятное на вкус уже отфильтровано и что астронавты пьют этот напиток довольно охотно. Эд только вдохнул побольше воздуха и сказал, что не знает, как там насчет астронавтов, но он бы сделал это только в «постапокалиптических» обстоятельствах.

Обедала я тогда в Эймсе с Шенвином Гормли, инженером по сточным водам, который непосредственно участвовал в создании очистителя урины для Международной космической станции. В прессе о нем писали как об «уриновом короле». Но самого Гормли это прозвище нисколько не задевает. Что его действительно задевает, так это его слава человека, сказавшего, что Луна — прекрасное место для хранения плутониевого оружия, которое будет находиться там вне досягаемости страдающих манией величия деспотов. Сказал он такое, разумеется, не всерьез, это было просто размышлением вслух, но в Эймсе этого не поняли. Вообще отдел Эймсовский центр сильно отличается от Центра космических исследований им. Джонсона. «Именно здесь, в Эймсе, и сосредоточен мозговой центр НАСА, — говорит Гормли. — Мы своего рода реакционисты». Сейчас на Гормли надеты широкие штаны с большими карманами и майка цвета лаванды. Во всей его одежде нет ничего особенного, но ни в один из моих четырех визитов в Центр Джонсона мне не попадался там сотрудник, одетый подобным образом. Гормли — загорелый и хорошо сложенный мужчина, и надо хорошенько присмотреться, чтобы понять, сколько ему на самом дел лет: в его коротко остриженных волосах нет-нет да и промелькнет седой волос, а у глаз можно заметить небольшие морщинки.

Никто не планирует произвести высадку на Марс ранее 2030-х, но все мысли НАСА постоянно возвращаются к этой теме. Все, что создавалось для лунных баз, делалось с перспективой будущего использования и на Красной планете. И большинство изобретений было совершено здесь, в Эймсе, хотя и не все из них будут использованы в реальности. «Любая новая разработка, — говорит Гормли, — должна пройти некоторые уровни проверки, так сказать, профильтроваться, двигаясь по вниз по течению». И мне почему-то кажется, что на месте НАСА вам тоже захотелось бы пропустить через фильтр все, что предложит вам Шервин Гормли.

Посадка корабля на Марс больше не проблема. Космические агентства запускают ракеты на Марс вот уже три десятилетия.

(На всякий случай напоминаю, что, как только корабль выходит в открытый космос, его движение уже ничего не сдерживает; он спокойно летит через пустоту открытого пространства, и лишь небольшие корректировки курса требуют воздействия на ракету. Обычно космические корабли спокойно приземляются на Марс. Расчет же топлива производится с учетом производства силы, необходимой, чтобы оторвать ракету от поверхности планеты и направить обратно.) Ракеты, достаточно мощные, чтобы поднять 350-килограммовый посадочный модуль на Марсе, все же сильно отличаются от ракеты, которая сможет доставить на Красную планету 5–6 человек и продовольствие, которого им хватит на два с лишним года полета.

60-е годы прошлого века, когда ученые полагали, что за высадками на Луну тут же последуют полеты людей на Марс, стали временем зарождения многих креативных идей, вроде тех, что можно наблюдать сегодня в Эймсе. Очевидной альтернативой запуска трех с половиной тонн еды были попытки выращивания ее прямо в бортовой теплице. Но в начале 60-х главным блюдом космического меню было мясо. Диетологи НАСА на очень непродолжительное, но удивительно интересное время зажглись идеей создания этакого ранчо в невесомости. «Каких животных лучше всего брать с собой на борт корабля, отправляясь на Марс или Венеру?» — спрашивал в 1964 году на Конференции по вопросам космического питания и сопутствующих проблем отходов профессор животноводства Макс Кляейбер. У профессора были довольно нестандартные взгляды на животноводство в целом, и в ряд с крупным рогатым скотом и овцами он смело ставил крыс и мышей. Большинству присутствующих явно пришлось не по вкусу его отношение к организации убоя животных и утилизации их навоза. Единственным сторонником Кляйбера был человеческий метаболизм. Все, что хотел знать ученый, это какие животные обладают минимальным соотношением массы при запуске ракеты и потребностью в питании. Для того чтобы обеспечить на время полета двух или трех астронавтов говядиной, «потребуется запустить в космос 500-килограммового вола». Хотя те же калории можно получить из каких-то 42 килограмм мышей (это примерно 1700 зверьков). Доклад заканчивался утверждением, что «астронавтов нужно кормить не говяжьими стейками, а тушеными мышами».