Борис Ляпунов - Открытие мира (Издание второе, переработанное и дополненное)

Автоматы понадобятся для регулирования тяги, чтобы ускорение не превзошло опасного для экипажа или для самой ракеты предела. Они нужны для контроля за исправностью механизмов двигателя и работой всех его частей. Но этюд не исчерпывается их роль.

Ракетный двигатель развивает огромную мощность — у стратосферной ракеты, например, на максимальной скорости мощность превышает миллион лошадиных сил. Значит, многие миллионы сил потребуются, чтобы забросить корабль в космос. Управление ракетным двигателем на летящем с большой скоростью космическом корабле потребует быстроты и точности действий. Пилотирование окажется невозможным без автоматов.

Для точного выполнения программы полета понадобится программный автомат. Ведь наперед будет известно, как должна ракета выбираться за атмосферу, какую надлежит держать скорость и направление. Программный регулятор поведет корабль по курсу взлета. Автоматическое счетно-решающее устройство — «электронный мозг» — поможет штурману мгновенно производить сложнейшие расчеты.

И другие автоматы будут на ракете. Их дело — следить за составом и давлением воздуха в кабине, предупреждать о его утечке, если случайная встреча с метеором повредит обшивку, наблюдать за температурой и вовремя включать отопление или охлаждение — словом, оберегать жизнь путешественников.

То, что здесь рассказано об автоматике ракеты, лишний раз убеждает нас: решение проблемы межпланетных путешествий возможно только в содружестве многих отраслей науки и техники наших дней. Уже сейчас накоплен опыт, который позволит уверенно двигаться дальше. Без автоматики невозможно было бы создать искусственные спутники Земли, запустить первую подлинно космическую ракету.

Мы не случайно начали разговор о космическом корабле с автоматики. Автоматическое управление — едва ли не главная черта этого необычайного летательного аппарата. Слово «необычайный», впрочем, здесь не совсем уместно. Его можно применить лишь к тем кораблям, которые будут стартовать не с Земли, а с внеземной станции, где нет атмосферы.

Как будет выглядеть такой корабль? Кабина, баки с горючим, двигатель, посадочное устройство — «шасси» — вот и все его части. Однако вид у него действительно необычный, потому что корпуса нет, вся конструкция обнажена. Конечно, отдельные части закрыты броней. Но нет привычных обтекаемых форм «земной» ракеты.

По-другому будут устроены корабли «каботажного плавания», задача которых — поддерживать связь между станцией и Землей, летать сквозь атмосферу. Они, вероятно, будут похожи на сверхзвуковые самолеты, но приспособленные для космических скоростей и полетов за атмосферой.

Конструктору космического корабля прядется решить несколько трудных и важных задач. Герметическая кабина с искусственной атмосферой и защитой от излучений, противометеорная броня, безопасный спуск в атмосфере, когда это понадобится, управление, ориентировка, связь — вот лишь немногие из проблем, которые поставит будущее.

Уже сейчас предложено немало проектов космических ракет, а внеземных станций и того больше — несколько тысяч! Пока неизвестно, какой из них воплотится в жизнь. Важно иное: наступило время, когда на смену фантастическим рисункам художника приходят эскизы и расчеты инженера.

Летчик скоростного самолета берет ручку на себя, и земля, обычно неподвижная, вдруг сдвигается с места и всей своей громадой ползет вниз.

Поблескивая крыльями, самолет, похожий издали на игрушку, взмывает в небо, делает полукруг, растворяется в безбрежной синеве, а затем, сверкнув на солнце, устремляется вниз.

В это время, в какие-то доли секунды, пока длится фигура высшего пилотажа, пилот, сидящий в кабине скоростного реактивного самолета, переживает необычайные ощущения. Ускорение — это невидимое чудовище, как назвал его один летчик-испытатель, — прижимает пилота к сиденью. Тело тяжелеет, Кровь отливает от головы, невозможно поднять веки, они опускаются сами собою. Каждое движение дается с трудом. Туман застилает глаза. Нарушается деятельность сердца. Затрудняется дыхание. Мозг перестает четко работать, сознание притупляется, быстрота реакций — так врачи называют ответ организма на внешние раздражения — падает. Слабеют мускулы.

Вот что делает чрезмерное ускорение! Даже когда оно уменьшается, летчик не сразу приходит в себя: примерно минуту он еще чувствует последствия перегрузки.

Следует оговориться: не всегда, не при всяком фигурном полете так бывает. То, что описано здесь, — результат действия, кратковременных больших ускорений. Но сейчас, когда реактивные самолеты летают быстрее звука, когда высший пилотаж связан с многократной перегрузкой, с этим нельзя не считаться.

Во время второй мировой войны в одной из воюющих стран фашистской оси испытывался новый ракетный самолет-перехватчик. Молнией взлетев с пусковой башни, он должен был внезапно настигнуть самолет противника и выпустить залпом ракетные снаряды. Такой сверхскоростной истребитель, по замыслу его создателей, решил бы судьбу воздушного боя одним ударом.

При первом же испытании самолет разбился и летчик погиб. Слишком большое ускорение сломало позвоночник человеку, смяло и расплющило его, словно он побывал под каким-то чудовищным прессом.

Чрезмерно большая перегрузка убивает, и от нее, казалось бы, нет спасения. А между тем наступает эра больших скоростей и вместе с ними — больших ускорений.

При сверхзвуковых скоростях, при полетах человека на ракете неизбежно будут появляться большие ускорения — при наборе и уменьшении скорости, при изменении направления полета. Этот опасный враг будет проявлять себя уже не долю секунды, как при высшем пилотаже, а значительно дольше, что, конечно, неизмеримо опаснее.

Вот как описывает свои переживания герой одного научно-фантастического рассказа, совершивший стратосферный рейс на ракете. Он испытывал «адскую» тяжесть всего минуту, за которую его корабль успел набрать скорость, достаточную для гигантского прыжка через атмосферу.

«…Я внезапно был придавлен со страшной силой к своему ложу. Мне едва не сделалось дурно от этого усиленного движения. Кровь стучала в ушах; казалось, меня поборол какой-то великан. Сила, с которой напирала на мою грудь сетка, мешала мне свободно дышать, пот выступил на лбу, а связка ключей в кармане чувствительно вдавливалась в бедро. Костюм сразу стал чересчур тесен, рубашка стягивала туловище. Я сделал попытку двигать членами: рука, протянутая к карманным часам — потому что протекшие секунды казались мне чересчур долгими, — сразу отяжелела; казалось, она весила центнер. Потея и кряхтя, я едва мог достать свои часы. Но, не привыкший к усиленной тяжести, я захватил их слишком слабо: с силою вырвались они из моей руки, проскользнули через ячейки сетки и со звоном ударились о противоположную стену. Обескураженный, я отказался от дальнейших попыток к движению и предоставил себя на волю судьбы».