Анатолий Александров - Путь к звездам. Из истории советской космонавтики

И тут Серяпин обратился к космонавтам с просьбой:

— Ребята, неудобно посылать собачонку в космос без имени. Предложите, пожалуйста, ей имя.

Юрий легко выполнил эту просьбу специалиста. Передавая собачонку Казаковой, он сказал:

— Ну, счастливого тебе пути, Звездочка.

Под этим красивым именем и полетела дворняжка в космос. Как всегда, соседствовал привычно с ней в кабине «штатный космонавт» — манекен «Иван Иванович».

Запуск пятого корабля-спутника «Восток» произвел на космонавтов неизгладимое впечатление. Находясь на наблюдательном пункте в полутора километрах от стартовой площадки, они хорошо видели все подготовительные операции перед пуском. Динамики четко доносили до НП каждую отданную команду. За пятнадцать минут до взлета опускаются страховочные фермы. Время спрессовывается в мгновения, ускоряя свой неумолимый бег. Объявляется пятиминутная готовность. Теперь взоры всех устремляются на ракету-носитель с «Востоком» на вершине. Казалось, почти вслед разнеслась и решающая команда: «Подъем!»

Мощные струи огня тотчас вырываются из сопел. С нарастанием грохота двигательной установки первой ступени ракета, как бы нехотя, приподнимается над пусковой площадкой, зависает на секунду-другую, и тут же, вздрагивая, стремительно уходит ввысь. Длинный язык пламени укорачивается на глазах и вскоре окончательно гаснет в синеве.

Пятый корабль-спутник точно выполнил научную программу и приземлился в «заданном районе». Звездочка великолепно перенесла полет и сразу после приземления попала в руки специалистов-медиков. А космонавты без умолку комментировали продемонстрированное им чудо. Гагарин вспомнил присказку своего учителя, бригадира литейщиков с люберецкого завода сельхозмашин Кирсанова: «Огонь силен, вода сильнее огня, Земля сильнее воды. Но человек — сильнее всего». Ее подтвердил для них Байконур. Там они увидели всемогущество человеческого разума наяву.

Вечером с «ударной шестеркой» космонавтов встретился Главный конструктор. Он не скрывал своего счастья. Полученный результат очень порадовал Сергея Павловича и он, без всякой опаски, объявил о ближайшей перспективе:

— Сегодня вы увидели космический старт своими глазами, дорогие товарищи. Я намерен доложить в Москве, что все системы носителя и корабля работают как часы. Теперь можете лететь вы. «Восток» готов. Ракета тоже в порядке. Через недельку снова вернемся сюда и станем готовиться к вашему старту.

После полудня 26 марта космонавты вернулись в Звездный, переполненные впечатлениями. Валюша без труда уловила восторженное состояние мужа и разоружила его на полуслове:

— Теперь я точно знаю, Юра, что у тебя была за командировка. Должно быть, интересный получился запуск?

— Да, Валюша, очень интересный, — подтвердил Юрий. — Сергей Павлович специально пригласил нас на полигон, чтобы мы воочию увидели, как производятся запуски спутников. Поверь мне на слово, это — незабываемое зрелище!

Разговор происходил вечером, после возвращения Юрия с занятий. Валюша поручила ему присмотреть за младшей дочерью, а сама принялась накрывать стол к ужину. Потом, сев напротив мужа, она, внешне спокойно, спросила:

— Собачки слетали и вернулись. Что же дальше?

— Теперь полетит кто-то из нас, — спокойно ответил Юрий.

— Ты — первый кандидат на полет?

— Не знаю. Этот вопрос еще не решен. Он будет решаться Государственной комиссией непосредственно перед полетом.

— Но ты — первый кандидат? — повторила Валюша.

— Первых кандидатов, Валюша, трое. Герман, Григорий и я, — возразил Юрий. — Но кто из нас сядет в кабину «Востока» именно первым, решится только на космодроме.

Анна Тимофеевна вернулась в Гжатск через две недели после отъезда мужа, 27 марта. Привезла сообщение о том, что Юраша собирается в длительную командировку, «куда никто и никогда еще до этого времени не ездил»…

Вечером 28 марта в конференц-зале президиума Академии наук страны вице-президент, академик Топчиев провел первую пресс-конференцию по результатам исследований на пяти кораблях-спутниках «Восток». Ажиотаж в зале царил невероятный. Особенно усердствовали американские журналисты.

Корреспондент еженедельника «Уикэнд» Хейндерсон впервые раскрыл карты и задал Топчиеву провокационный вопрос:

— Сколько человек из отряда подготовки космонавтов погибло в процессе этих испытательных полетов?

— Ни одного, — уверенно ответил ученый.

Журналист не согласился, покачал головой и тут же задал следующий, уточняющий вопрос:

— Почему же исключены из списка кандидатов на космический полет летчики Карташов и Варламов?

Тут уже пришлось Топчиеву приоткрыть завесу секретности. Александр Васильевич уверенно заявил:

— Оба названные кандидаты не прошли последующих медицинских тестов и были отчислены из отряда. Но оба они живы и здоровы. Старший лейтенант Варламов продолжает работать в Центре подготовки космонавтов и, кстати, присутствует в зале. А старший лейтенант Карташов продолжает службу в одной из летных частей на Дальнем Востоке.

Сказав так, академик Топчиев пригласил Варламова, который сидел в первом ряду зала, к председательскому столу и представил его журналистам. Это заметно обескуражило американцев, но они продолжали задавать каверзные вопросы.

Корреспондент журнала «Юнайтед Стейтс ньюс энд уорлд рипорт» Меллон проявил исключительную осведомленность и задал Александру Васильевичу совсем «свежий вопрос»:

— Скажите, господин Топчиев, что случилось 23 марта в Центре подготовки космонавтов с кандидатом Бондаренко?

Вице-президент Академии наук не знал, что в действительности случилось в отряде полковника Карпова, и ответил уклончиво:

— Никакой информацией, господин Меллон, по этому поводу я, к сожалению, в данный момент не располагаю.

Следующий вопрос корреспондента журнала «Фейт» Эдвардса прозвучал вполне актуально:

— Судя по результатам последних испытательных запусков кораблей-спутников, господин Топчиев, Россия приблизилась к рубежу вывода на орбиту Земли корабля-спутника с человеком на борту. Когда, по вашим расчетам, это должно произойти?

Из недавнего разговора с Келдышем, только что прилетевшим с Байконура, Александр Васильевич знал, что такой запуск предварительно назначен Королевым на начало апреля, во всяком случае до первомайского праздника. Но раскрывать заранее не утвержденные правительством сроки было не в его полномочиях.

Академик Топчиев высказался дипломатично:

— Я думаю, господин Эдвардс, что вы вполне можете сообщить в редакцию своего журнала о таких сроках, поскольку полет человека в Советском Союзе будет осуществлен в пределах трех, максимум четырех ближайших месяцев.