Анатолий Александров - Путь к звездам. Из истории советской космонавтики

— Ну, уж меня, Сергей Павлович, вы нипочем не возьмете!

Королев знал большинство полигонных корреспондентов центральных газет по именам еще со времени запуска 1-го искусственного спутника Земли и легко парировал «демарш» Реброва:

— А ты не особенно волнуйся, Михаил, и тебя скоро сможем отправить, если, конечно, профессор Яздовский допустит по основным медицинским показателям.

— Вот это здорово, — ухватился за обещание Главного конструктора «правдист» Апенченко и лихо подзадорил коллегу: — Тебе стоит поторопиться, Миша. Возьми у космонавтов программу тренировок и не теряй времени, начинай тренироваться.

— Да нет же, никакой специальной подготовки совершенно не потребуется, — успокоил Королев. — Здорового человека отправим в космос с лучшим комфортом, чем вы из Москвы на «иле» добираетесь сейчас до Байконура.

После этих слов Сергея Павловича посмеялись вдоволь уже все корреспонденты — габаритные и не очень.

Говоря о космических полетах «всех», Главный конструктор имел в виду предстоящие запуски многоместных кораблей. Ему очень понравилась идея групповых полетов. Поэтому, прогнозируя старт многоместного корабля, их начали готовить сразу два. На первом предполагалось послать на орбиту экипаж из трех человек: командир — бортинженер — врач; на втором — двух пилотов, один из которых должен будет непременно покинуть корабль и выйти в открытый космос. Сергей Павлович заявил об этом на заседании Государственной комиссии, когда отчитывались о своем групповом полете Быковский и Терешкова:

— На орбите должны работать люди разных специальностей. Тогда можно будет наступать на космос широким фронтом. Нужно научиться выходить в открытый космос, работать вне корабля. Рано или поздно, но это обязательно потребуется делать.

Трудности с созданием многоместного корабля возникли сразу по причине увеличения его веса. А он возрастал значительно — с пяти до семи с лишним тонн. Требовалось соответственно нарастить энергетические возможности ракеты-носителя. Возросший вес обусловливался размещением экипажа и дублированием тормозной двигательной установки пороховым двигателем, обеспечивающим мягкую посадку корабля. В дополнение к парашютной системе, на спускаемом аппарате устанавливался твердотопливный двигатель, вступающий в работу перед самым приземлением.

Решение энергетической проблемы свелось к усилению блока третьей ступени, поскольку первые две оставались прежними от знаменитой «семерки». Они и в этом варианте полностью удовлетворяли Главного конструктора.

Основательной перекомпоновке подвергся интерьер корабля. Появились три некатапультируемых кресла со специально разработанной амортизацией и удобными ложементами. Система ориентации дополнялась новыми датчиками и более совершенными приборами. Принципиальным новшеством было то, что, по предложению Северина, Королев вообще отказался от скафандров. Трое космонавтов должны были лететь в спортивных костюмах.

К февралю шестьдесят четвертого были сформулированы основы проекта многоместного корабля. Представляя эскизы и проекты Главному конструктору, Феоктистов добавил:

— Беремся за это дело при условии, если в состав первого же экипажа будет включен бортинженер.

Королев пообещал в ответ:

— В трехместном космическом корабле, конечно, полетит по крайней мере хотя бы один инженер.

Через два с половиной месяца конструкторские и электрические отделы ОКБ получили исходные данные по многоместному кораблю. В мае Сергей Павлович отпустил группу инженеров в тот самый авиационный госпиталь в Сокольниках, в котором проходили отбор кандидаты в космонавты. В состав первой инженерной группы входил и Феоктистов.

Королев пошел на такой шаг не без внутренней борьбы. На долю конструкторов выпала гигантская нагрузка. Уже вовсю шла разработка проекта многоместного корабля, на котором планировался во время орбитального полета выход в открытый космос. К этим срочнейшим работам прибавлялась техническая документация по проекту будущего «Союза». Ко всему в ОКБ бурно обсуждался «Лунный проект», опирающийся на Н-1.

Главный конструктор решительно поддерживал однопусковой вариант полета, подобный американской схеме, принятой в проекте «Аполлон». Феоктистов же был категорически против такого варианта. Его аргументы были весомы: энергетические возможности ракеты «Сатурн-5» почти в полтора раза превосходили возможности Н-1. У американцев масса ракетной системы, стартующей с околоземной орбиты к Луне, составляла сто тридцать тонн, тогда как у нас набиралось только девяносто пять. Но эта система была еще впереди, а тут надо было готовить первый полет многоместного пилотируемого корабля.

Даже четыре месяца назад, когда научная и промышленная космическая кооперация во всю работала над переделкой одноместного «Востока» в многоместный «Восход», многим казалось совершенно невозможным создать в кратчайший срок сложнейшую, надежную машину. Но проводились дополнительные исследования, не прекращались испытания систем. Важнейшие из них Королев брал под свой личный контроль.

Особое место среди них он отводил системе мягкой посадки. Тут требовалась повышенная надежность. Сергей Павлович то и дело встречался с разработчиками, с Исаевым, добивался ускорения работ. Это он настоял на использовании двухкупольной парашютной системы. Когда она была изготовлена, Главный штаб ВВС стал добиваться проведения ее натурных испытаний путем сбрасывания макета корабля с самолета.

В июне на испытаниях, из-за отказа временного датчика, макет «Восхода» ударился о Землю. Главный конструктор поехал в Звездный, встретился с Феоктистовым, наигранно-шутливо спросил кандидата на полет в «Восходе»:

— Вчера на испытаниях «шар» ударился о Землю, разбился из-за отказа в системе приземления… Теперь, Костя, не боишься лететь на первом «Восходе»?

— Нет, не боюсь, Сергей Павлович, — твердо заявил Феоктистов и добавил: — Конструкция системы приземления выполнена надежно. Я в ней полностью уверен. А тут выявилась досадная техническая ошибка датчика.

Перед отъездом из Центра подготовки Королев встретил в учебном корпусе Титова, спросил космонавта-2 о делах.

— Заканчиваю второй курс академии. Думаю над темой выступления на научно-практической конференции по космосу, — бодро ответил наставнику Титов.

— А что тут думать, Герман? Твоя тема лежит на поверхности, — заметил Главный конструктор. — Возьми хотя бы контроль за положением корабля на орбите. Или еще лучше, займись астроориентацией. Это тебе, по-моему, ближе.

— Спасибо, Сергей Павлович. Я так и сделаю, — поблагодарил своего наставника Титов.