Юрий Новиков - Внимание: вода!

Лесные полосы и посевы трав, перемежаясь с полями пшеницы, создают своеобразную мозаику, которая напоминает природную. Ведь лес и поле в своем естественном виде — это единое целое, состоящее из тысяч растительных видов. Многообразие — это и есть устойчивость. Именно поэтому лес и степная целина практически не знают эрозии и могут существовать без видимых изменений тысячелетия.

Создавая искусственную мозаику из лесных полос, посевов трав и культурных растений, мы, таким образом, следуем природе, подражаем ей, и очень часто не без успеха.

По данным Всесоюзного научно-исследовательского института агролесомелиорации на Северном Кавказе, лесополосы дают прибавку урожая зерновых на 10–15 процентов, почти столь же эффективны они и в других регионах — в Поволжье, Западной Сибири, Казахстане. Они не только тормоз для ветра, но и накопители влаги. Запасы ее на облесенных степных землях на 40–50 миллиметров выше в метровом слое, чем на необлесенных. Лесные полосы в пятидесятилетнем и более старшем возрасте поглощают весенние талые воды в десять раз больше, чем пашня.

Лесные полосы занимают всего три-четыре процента пашни. Совсем, казалось бы, небольшая площадь, а как она изменяет не только ландшафт, но и всю степную жизнь! Здесь хорошо прижились (и нисколько не реагируют на шум тракторов и сельхозмашин) кабан и косуля, лиса и заяц, десятки видов полезных птиц, помогающих земледельцу в борьбе с полевыми вредителями…

Сейчас в Нечерноземье ведутся работы по возвращению в пашню 10 миллионов гектаров, заброшенных еще со времен Великой Отечественной войны. Большая их часть заросла лесом, который теперь корчуют и вывозят. Очень важно не перегнуть здесь палку, особенно в водоохранных зонах больших и малых рек.

Небольших речушек длиной от 10 до 100 километров в нашей стране почти три миллиона. Это природные артерии, капилляры жизни. Законом установлен запрет рубки леса вдоль рек. Запретная полоса — от 4 до 20 километров — кажется многим хозяйственникам излишне широкой. Вот и стучит зачастую топор у самого берега, готовит смерть речушке… «Если человек, — писал Л. Леонов, — и дальше не отступится за водоохранные зоны, реки сами вмешаются в его одностороннюю разрушительную деятельность: они не пустят пароходов вверх по течению, истомят наши пашни жаждой, сорвут сплавной сезон».

Конечно, можно поступать и так, как это не раз приходилось мне видеть: на берегу реки работает трактор с плугом, в реке — землесосный снаряд. Первый «перекачивает» почву в реку, второй — из реки на поле. Две мощнейшие современнейшие машины, а ведь заняты старым и древним — «из пустого в порожнее». Зато, как говорится, «при деле»!

Человечеству известны многочисленные случаи, когда уничтожение лесов приводило либо к полному обмелению рек, либо к катастрофическим наводнениям. Таков, например, Ганг. Три тысячелетия назад он не был такой величественной рекой, как теперь, а по его берегам тянулся густой непроходимый лес. Теперь Ганг снял с себя (конечно, с помощью человека) лесные оковы и в половодье лютым зверем обрушивается на долины. Наводнения несут горе, разорение и нищету.

Народная пословица утверждает, что «лес и вода — брат и сестра», но, как и все в природе, их отношения друг к другу не лишены противоречий. Лес не только сохраняет, но и усмиряет воду.

В одной только Ростовской области вода ежегодно разрушает до трех тысяч гектаров плодородных земель, превращая их в овраги. В Поволжье рост оврагов в длину составляет в среднем 0,8 метра в год (максимальная зарегистрированная величина — 12 метров), в Молдавии — 1,3 метра в год.

Исследователи, сопоставляя эти цифры с ранее полученными, констатируют замедление роста оврагов за последние десятилетия. Оно — следствие прежде всего гидротехнических и агролесомелиоративных мероприятий. Задерживая воду, лес тормозит эрозию, бережет землю. А земля, как писал М. Шолохов, «как и мир, неделима, и любовно и бережно относясь к пахотной земле, земле-кормилице, всем нам необходимо так же любовно и так же бережно относиться и ко всей остальной земле, на которой живем, и ко всему, что на ней существует на пользу человека. А это — и леса, и воды, и все, населяющее их».

Овраги обычно растут «с головы». Вам наверняка приходилось наблюдать этот процесс весной, в приречных районах он особенно хорошо заметен: упираясь в реку или в соседнюю балку, овраг узким «изголовьем», словно клином, режет степь. Остановить рост можно, лишь задержав сток воды в этот клин: обваловать его насыпями, отведя воду в сторону, облицевать водопады бетоном, сооружать водобойные колодцы или… сажать деревья.

Лесные насаждения — самое простое и доступное средство борьбы с оврагами.

Само слово «овраг» сродни слову «враг». Образование это исстари было враждебным человеку. Одно из первых воспоминаний о нем содержится в новгородской летописи 1372 года. В ней рассказывается о сражении между войском литовским и московским. Развернуться противоборствующим полкам мешал «враг крут и глубок зело».

Овраги появляются там, где обнажается земля и где вода струится по уклону. Вырубка лесов привела к резкому увеличению числа оврагов, особенно в приречных районах. Если вам приходилось лететь над Днепром в его среднем течении, то вы наверняка обратили внимание на то, что река выглядит сверху как ствол дерева с многочисленными ветвями. Ветвь — это либо настоящий приток, либо фальшивый — овраг. У Днепра, Северского Донца, Дона и других рек их сотни и тысячи. В некоторых районах они занимают чуть ли не половину территории! Так, уничтожая лес, оголяя землю, делая ее пригодной для плуга, человек одновременно создавал предпосылки для ее уничтожения. Нужны были столетия, чтобы он понял: лес и пашня не враги, а друзья, нужно только разумно чередовать их.

Простая истина, что ни одно живое существо не может жить само по себе, без других существ, составляющих вместе с неорганическим миром то, что называется «средой обитания», эта истина, как ни странно, только теперь до конца осознана человеком. Более того, сейчас она кажется центральной, вокруг нее строится все колоссальное здание науки, изучающей человека и человеческое общество. Это объясняется ясно видимым теперь упрощением среды обитания людей, исключением из нее в результате тысячелетней «преобразующей» деятельности многочисленных «живых звеньев» — животных и растений. За последние двадцать веков с лица планеты по вине человека исчезло двести пятьдесят видов животных и птиц, еще шестьсот биологических видов не доживут, очевидно, до наступления следующего тысячелетия.

В «Упанишадах», которые мы уже цитировали, есть такой диалог учителя и ученика.