Анна Рослинг Рённлунд - Фактологичность [Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется]

(Я не собираюсь вступать в споры о намеренно сфабрикованных фальшивых новостях. Фальшивые новости не имеют ничего общего с журналистикой. Кроме того, я считаю, что наша картина мира искажается не из-за фабрикации новостей: на мой взгляд, мы и раньше понимали мир неправильно, хотя фальшивых новостей еще не было.)

В 2013 году мы опубликовали в интернете результаты проекта Gapminder по определению уровня невежества общества. Об этом быстро сообщили BBC и CNN . Оба канала опубликовали на своих сайтах использовавшийся в исследовании опросник, чтобы люди могли проверить свои знания, и получили тысячи комментариев, авторы которых пытались разобраться, какого черта ответы людей хуже случайных.

Наше внимание привлек один комментарий: «Держу пари, никто из прессы не прошел этот тест».

Нам понравилась эта идея, и мы попытались ее проверить, но организации, занимающиеся опросами общественного мнения, сказали нам, что получить доступ к группам журналистов невозможно. Их работодатели не позволяли им проходить тестирование. Неудивительно. Никто не любит, когда его компетентность подвергают сомнению, а серьезные новостные организации попали бы в неловкое положение, если бы выяснилось, что их журналисты знают не больше шимпанзе.

Когда что-то называют невозможным, у меня сразу возникает желание доказать, что на самом деле это не так. В тот год я собирался принять участие в двух медиаконференциях и взял с собой устройства для голосования. Двадцатиминутной лекции недостаточно, чтобы задать все вопросы, но на некоторые времени хватило. Вот результаты. Я также включил в таблицу результаты опроса, проведенного на конференции ведущих продюсеров документальных фильмов, в которой принимали участие сотрудники BBC, PBS, National Geographic, Discovery и других каналов.

Такое впечатление, что эти журналисты и кинематографисты знают не больше обывателей, то есть меньше шимпанзе.

Если все журналисты и документалисты знают примерно столько же — а у меня нет причин полагать, что уровень знаний других групп репортеров будет выше или что они лучше справятся с другими вопросами, — то их не в чем винить. Включая тревожную фортепианную музыку и рассказывая об ужасном неравенстве, «ответном ударе природы» и кризисе народонаселения, журналисты и документалисты не лгут нам — они не вводят нас в заблуждение намеренно. У них нет дурных намерений, поэтому винить их бесполезно. Дело в том, что большинство журналистов и документалистов, рассказывающих нам о мире, обманываются сами. Не стоит демонизировать журналистов: как и все остальные, они пребывают в плену мегазаблуждений.

Возможно, наша пресса свободна и профессиональна. Возможно, журналисты стремятся докопаться до правды. Однако независимость прессы не гарантирует ее репрезентативности: даже если каждая статья абсолютно правдива, у нас все равно может сформироваться неверная картина мира, поскольку мы узнаем только о том, о чем рассказывают нам журналисты. Пресса не может быть непредвзятой — этого не стоит и ожидать.

Результаты опроса журналистов удручают. Их провал в ходе тестирования эквивалентен авиакатастрофе. Однако винить журналистов не лучше, чем винить сонного пилота. Вместо того чтобы разбрасываться обвинениями, нам следует понять, почему у журналистов искаженные представления о мире (ответ: потому что журналисты тоже люди, обладающие драматическими инстинктами) и какие системные факторы подталкивают их к созданию искаженных, чересчур драматичных новостей (часть ответа: они должны конкурировать за внимание потребителей, иначе они лишатся работы).

Поняв это, мы увидим, что требовать от прессы так или иначе измениться, чтобы давать нам более объективную картину реальности, по меньшей мере нерезонно. Не стоит ожидать от прессы объективности. Формировать фактологическую картину мира на основе прессы — все равно что использовать фотографии из отпуска в Берлине в качестве GPS-системы для навигации по городу.

Беженцы

В 2015 году 4000 беженцев утонули в Средиземном море при попытке перебраться в Европу на надувных лодках. Фотографии детских тел, выброшенных на курортные пляжи, ужасали людей и пробуждали сострадание. Какая трагедия! Живущие в комфорте четвертого уровня в Европе и других частях света люди гадали: как такое может случиться? Кого винить?

Вскоре мы все поняли. Злодеями в этой истории были жестокие и алчные контрабандисты, которые обманывали отчаявшиеся семьи, заставляя их платить огромные деньги — более 1000 евро с человека — за места в надувных лодках, везущих их на верную смерть. Мы перестали думать и стали успокаивать себя, представляя европейские спасательные суда, поднимающие людей из воды.

Но почему беженцы не прибывали в Европу на комфортабельных самолетах и паромах, а добирались по суше до Ливии или Турции, а затем рисковали жизнью, пытаясь пересечь море на ненадежных резиновых плотах? Если уж на то пошло, все государства — члены ЕС подписали Женевскую конвенцию, а потому беженцы из раздираемой войной Сирии имели право просить убежища на территории любого из этих государств. Я задавал этот вопрос журналистам, друзьям и людям, ответственным за прием беженцев, но даже самые мудрые и добрые из них давали мне очень странные ответы.

Может, билеты на самолет были им не по карману? Но мы знаем, что беженцы платили по 1000 евро за каждое место в резиновой лодке. Я вышел в интернет и нашел огромное количество авиабилетов из Турции в Швецию или из Ливии в Лондон. Многие из них стоили менее 50 евро. Может, они не могли добраться до аэропорта? Нет. Многие из них находились на территории Турции или Ливана, а потому могли добраться до аэропорта без труда. Билеты были в свободной продаже и стоили не слишком дорого. Однако на стойке регистрации беженцев останавливали сотрудники авиакомпании, которые не позволяли им садиться в самолет. Почему? Потому что директива Европейского совета от 2001 года предписывает государствам-членам бороться с нелегальной иммиграцией. Согласно этой директиве, любая авиакомпания или паромная компания, привозящая в Европу человека без соответствующих документов, обязана оплатить расходы по возвращению этого человека на родину. Само собой, в директиве также говорится, что это относится только к нелегальным иммигрантам, а не к беженцам, которые хотят приехать в Европу и воспользоваться правом запросить убежище, гарантированным Женевской конвенцией. Однако эта оговорка не имеет смысла. Разве может человек, работающий на стойке регистрации в аэропорту, за 45 секунд определить, признавать ли человека беженцем по Женевской конвенции, когда в посольстве на это уходит как минимум восемь месяцев? Конечно, нет. Это невозможно. Поэтому действие резонной, казалось бы, директивы приводит к тому, что коммерческие авиалинии не пускают на борт людей без визы. Получить же визу почти нереально, поскольку европейские посольства в Турции и Ливии не успевают обрабатывать заявки. В результате беженцы из Сирии, теоретически имеющие право на въезд в Европу по Женевской конвенции, на практике не могут путешествовать по воздуху, а потому вынуждены путешествовать по воде.