Дмитрий Травин - Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара

Один из историков назвал налоговым терроризмом методы пополнения королевской казны, применявшиеся во времена Ришелье. Власть пыталась всеми возможными средствами выжать из населения деньги, благо при Сюлли народ успел несколько «обрасти шерсткой». Людовик XIII очень сильно нуждался в деньгах, поскольку Франция вступила в страшную и дорогостоящую Тридцатилетнюю войну, в которой по образному выражению одного историка против Габсбургов сражался шведский король Густав Адольф, нанявший немецких ландскнехтов на французские деньги. Неудивительно, что в итоге Густав Адольф погиб, Германия обезлюдела, а Франция разорилась.

Не помогали даже широкомасштабные займы. Королевство влезло в огромные долги, что приносило неплохие барыши кредиторам. В 1639 и в 1640 гг. были заключены договоры о займах на 15,9 и 37,6 млн. ливров. В то же время налоговые поступления от разоренного непосильными поборами народа ожидались в размере лишь примерно 12 млн. ливров в год. На юго-западе Франции фискальная система фактически развалилась полностью. С крестьян драли три шкуры, а они бунтовали и отказывались платить вообще. По сути дела это уже было государственное банкротство.

Умирающий герцог Сюлли вынужден был наблюдать, как страна оказалась поглощена самым крупным за всю историю Франции народным восстанием, причем направлено оно было против налоговых чиновников, стремящихся изъять из горшка крестьянина последнюю курицу.

Если герцог Сюлли вынужденно стабилизировал экономику после длительного периода войн и дезорганизации, то Жан Батист Кольбер был одним из первых в Европе государственных деятелей, попытавшихся осознанно трансформировать ее в заданном направлении. По сути дела, именно к нему восходят идеи государственного дирижизма, когда власть, как руководитель большого оркестра, стремится обеспечить гармоничное звучание множества инструментов. При этом кто-то из оркестрантов сам следит за руками «экономического дирижера», кто-то получает внятное указание палочкой, а кто-то — особо непонятливый — получает этой палочкой по голове.

Жан Батист Кольбер появился на свет в 1619 г. в семье реймского купца. Подобное неблагородное происхождение было необычно для чиновника столь высокого ранга, какого он в конечном счете достиг. В сравнении с герцогами Сюлли и Ришелье мсье (или мерсье — так называли во Франции крупных купцов-оптовиков) Кольбер оказывался просто плебеем.

Наш герой стремился как можно скорее вырваться из круга, к которому принадлежал по рождению, и это ему действительно удалось. Для восхождения по карьерной лестнице Кольберу не пришлось ни сражаться, ни следовать за своим господином в дни опасностей и невзгод, как это делал, скажем, Сюлли. Кольбер для продвижения по службе использовал умеренность, аккуратность, личные связи и протекцию благоволивших к нему вышестоящих лиц.

Для нарождавшейся бюрократической Франции, постепенно вытеснявшей «Францию мушкетеров», подобный подход был, наверное, единственно возможным. Впоследствии сам Кольбер расставлял на различные посты в администрации своих многочисленных родственников.

Поначалу ничто не предвещало для юного Жана Батиста великого будущего. В молодые годы он трудился не на короля, а — как и положено купецкому сыну — на другого торговца, учившего его помаленьку уму-разуму. Затем наш герой был помощником у нотариуса, у прокурора, у казначея. Видимо, искал, где лучше и сытнее. В конечном счете понял, что сытнее всего — на государственной службе.

Кольбер стал военным комиссаром в ведомстве, возглавлявшемся одним из дальних родственников его семьи. Задачи французского военкома XVII века существенным образом отличались от задач российских военкомов XXI столетия. Нашему герою было, пожалуй, тяжелее, чем сотрудникам современных военкоматов, кормящихся с нежелающих служить призывников. Кольбер должен был заниматься расквартированием солдат, сверять списки, инспектировать хозяйственную деятельность армии и т.д. Кормиться с этого тоже было возможно, однако приходилось еще и работать.

На данном поприще его интересы внезапно пересеклись с интересами самого Джулио Мазарини. Если взглянуть на то, что кардинал написал по этому поводу патрону нашего героя, то вызывает удивление, почему карьера Кольбера не оборвалась в самом начале. «Ваш агент, — отметил первый министр короля, — в разговоре употреблял слова, столь мало сообразные с тем, кто такой он и кто такой я, что я поневоле рассердился и ответил ему сотой долей того, что он сказал мне».

В общем, случилась перебранка. Если бы любой наш военком вступил в перебранку с начальством, то мигом бы помчался собирать призывников куда-нибудь в тундру. Но Мазарини ценил таланты. Кроме того, годом позже, когда всесильный министр отправился в изгнание, Кольберу довелось управлять его имуществом. И делал он это, судя по всему, столь успешно, что в итоге остался при кардинале после его возвращения. В 32 года наш герой стал управлять хозяйством первого министра Франции и сделал ему самое большое состояние во всем королевстве.

Каким образом формировалось гигантское состояние Мазарини, а заодно и «скромное состояньице» Кольбера, мы сегодня хорошо понимаем. В России подобная практика весьма распространена и по сей день.

Недоброжелатели обвиняли нашего героя в получении взяток от откупщиков, а также в том, что он негласно становился участником их деловых операций. В современном российском лексиконе это называется «откатом». Чтобы получить от первого министра выгодные условия по сбору средств в королевскую казну, откупщики некоторую долю этих самых средств проносили мимо казны в карман влиятельного лица, а также его завхоза.

Обвиняли Кольбера и в скупке обесценившихся казначейских билетов. Здесь нам опять-таки все понятно. Огромный государственный долг, накопившийся во Франции за время длительных войн и Фронды, рядовые кредиторы уже не надеялись получить назад, а потому продавали бумаги по дешевке, пытаясь выручить хоть сколько-нибудь. Но вот влиятельное лицо имело возможность эти бумаги скупить, а затем принять решение об осуществлении выплат из королевской казны.

Изрядно разбогатевший Кольбер в 1655 г. купил должность королевского секретаря, которая давала ему право на дворянство. А вскоре он приобрел себе еще и поместье, с помощью которого стал бароном. Примерно в те же годы, во времена Фронды, небезызвестный мсье Портос зарабатывал себе баронство с помощью шпаги. Романтичный Александр Дюма здесь явно присочинил. На деле сотни французских бюрократов превращались в дворян без всяких битв и скачек. Исключительно с помощью кошелька.