Евгений Ясин - Новая эпоха — старые тревоги: Экономическая политика

Вторая модель — государственная, дирижистская — предусматривает активное участие в экономике государства, причем не только в качестве реформатора, но и действующего субъекта, государственного предпринимателя и инвестора. Сторонники этой модели объясняли болезненность реформ в России прежде всего уходом (к тому же слишком быстрым) государства из экономики. Они также всегда выступали за активную промышленную политику, понимаемую при этом в привычном советском смысле (а отнюдь не в западном смысле industrial policy), т. е. как определение государством приоритетных отраслей и осуществление программ их развития^ основном за счет государственных инвестиций либо широкого применения льгот. На практике эти идеи стали продвигаться только в короткий период пребывания на посту премьер-министра Е. М. Примакова, когда появились бюджет развития и Банк развития России.

С началом модернизации тот же выбор предстал в новой ипостаси. На первом этапе рыночных преобразований либеральная модель была более адекватной. Но, может быть, на этапе модернизации, когда необходима глубокая структурная перестройка, а рыночные силы далеко не всегда генерируют желаемые структурные сдвиги, приходит время дирижистской модели? Может быть, призывы к активной промышленной политике, исходящие от все более широких кругов общества, должны быть услышаны?

В течение последних четырех лет доминировала все же либеральная политика, и при этом имели место высокие темпы роста.

Правда, объяснения находили в девальвации рубля и высоких ценах на нефть, что справедливо. Но несомненно и то, что выгоды конъюнктуры реализовывал российский бизнес, возродившийся благодаря реформам и взявший на себя роль локомотива роста. Затем темпы восстановительного роста, который рано или поздно все равно должен был начаться, стали падать: с 10 % в 2000 году до 4,3 % в 2002 году.

И тогда заговорили о недостаточной амбициозности правительства, о том, что оно должно действовать более активно. Был выдвинут лозунг удвоения ВВП за 10 лет, хотя особо оригинальных идей относительно способов повышения темпов никто не подавал — ожидали, что их разработает правительство. Разве что А. Н. Илларионов выдвинул идеи снижения налогов и госрасходов до 20 % ВВП и содействия падению курса рубля относительно доллара.

Правительством была поддержана идея диверсификации экономики, призванная решить проблему сырьевой ориентации российского производства и экспорта. За ней напрашивалась идея изъятия природной ренты, активно развиваемая левым флангом политического спектра, особенно С. Ю. Глазьевым: изъять сверхдоходы нефтяников и снизить налоги на остальных, дав тем самым импульс развитию обрабатывающих отраслей. Вскоре, однако, выяснилось, что доходы нефтяников в отличие от большинства других отраслей высоки лишь в силу конъюнктуры и конкурентоспособности их товара; что они ничем не выделяются по сравнению с их конкурентами на мировом рынке и чрезмерные изъятия просто приведут к потере ими конкурентоспособности. И без того наши нефтяные компании только недавно приступили к внедрению новых технологий, уже давно освоенных другими. А обрабатывающим отраслям как реципиентам выгод еще предстоит достичь конкурентоспособности, доказать, что они могут это сделать в приемлемые сроки. Тогда что?

Либералы, естественно, настаивали на продолжении структурных и институциональных реформ. И это, на наш взгляд, тоже правильно. Но начатые реформы двигались медленно и за редким исключением (например, налоги) не приносили быстрых заметных результатов. Этого следовало ожидать, ибо такова природа институциональных изменений: сопротивление им со стороны различных слоев общества возрастает, а предельный эффект снижается. Заметим, что многие реформы, оказавшиеся в повестке дня, — естественных монополий, здравоохранения, пенсионная, госсектора в целом — уже не составляют специфику перехода от плановой экономики крыночной, а скорее являются ответом на вызовы постиндустриального развития, с которым сталкиваются многие страны, в том числе самые развитые и процветающие. Стало быть, заимствование их опыта в этих сферах полезно, но отнюдь не всегда столь же бесспорно, как это было при решении задач либерализации, приватизации и финансовой стабилизации.

Мы считаем, что государственная политика не может привязываться к определенным теоретическим моделям, она должна основываться на здравом смысле, на анализе затрат и выгод любого решения, на основательных прогнозах, включающих фактор неопределенности. Исходя из этого мы констатируем, что сами по себе рыночные силы не приведут к формированию в России структуры экономики, способной обеспечить процветание страны. Они скорее будут толкать к закреплению сырьевой ориентации, а стало быть, и сравнительно низких темпов роста (рост спроса на энергоносители и сырье равен темпам роста мировой экономики минус эффект ресурсосбережения). С другой стороны, традиционные варианты промышленной политики (отраслевые приоритеты плюс государственные инвестиции плюс высокие налоги или масштабные льготы) не только чреваты неэффективностью, не только плодят бюрократию и коррупцию, но они непригодны и в силу высокой изменчивости и неопределенности точек роста в постиндустриальной экономике. Концентрация ресурсов для достижения национальных целей с помощью государства, столь часто применявшаяся в разных странах в период индустриализации, сейчас теряет смысл: не успеешь сконцентрировать и потратить, а уже выясняется, что пора списывать в убыток.

В этих условиях мы считаем единственно разумной целью модернизации российской экономики достижение высокой конкурентоспособности. Это и масштабная национальная задача стратегического характера, решение которой поставило бы нашу страну по уровню благосостояния населения в ряд наиболее развитых стран и обеспечило бы ей достойные позиции в мире. Это и отвечающая современным условиям структурная политика, которая позволит в соответствии с поставленной целью определять методы и средства ее достижения.

Условимся понимать под конкурентоспособностью товаров и услуг способность продавать их по рыночным ценам с нормальной прибылью. Определение простое, но обладающее достоинством ясности и соответствия интуитивным представлениям. Мы будем различать внешнюю конкурентоспособность (способность продавать товары и услуги на мировых рынках, наличие в структуре экспорта достаточного количества товаров и услуг, обеспечивающих устойчивость платежного баланса страны) и внутреннюю конкурентоспособность (продажи на внутреннем рынке в конкуренции с импортом и другими отечественными товарами, которые вместе с экспортом обеспечивают необходимый уровень занятости и доходов населения). Обычно внешняя конкурентоспособность предполагает внутреннюю, но не наоборот. Продажи на внутреннем рынке могут быть предпосылкой внешней конкурентоспособности, но не гарантией. Это более низкий уровень конкурентоспособности.