Василий Галин - Политэкономия войны. Как Америка стала мировым лидером

Тем не менее, обсуждение проблемы русских долгов среди американских сенаторов носило довольно бурный характер: Сенатор Баркли в 1930 г. заявлял, «что заем Керенскому был дан, как заем революционному правительству, представляющему собой первый шаг к нынешнему режиму, вследствие чего этот долг, по его мнению, мог бы быть признан советским правительством…». Что касается советских контрпретензий, то сенатор Уиллер утверждал, что если Советы будут настаивать на них, то, «по его мнению, вряд ли добь(ют)ся признания», сенатор Беркли, в свою очередь «подал мысль, что претензии и контрпретензии, возможно, уравновешивают друг друга…» {421} 421 Краткий отчет о беседе заведующего отделом печати НКИД СССР И.Л. Аренса с группой американских сенаторов и ученых 13.08.1930. (Советско-американские отношения… С. 326.) . В 1932 г. уже даже «республиканский сенатор Брукхарт доказывал необходимость признания СССР. Он заявил, что американские долги СССР за убытки, причиненные интервенцией в Сибири, превышают русские долги САСШ…» {422} 422 Обзор американо-советских отношений, составленный в западном отделе НКИД СССР. 28.04.1932. (Советско-американские отношения… С. 560). .

Казалось приход к власти Ф. Рузвельта и признание СССР приведет к урегулированию проблем. М. Литвинов в 1933 г. докладывал: «Из моих многократных бесед с Рузвельтом я вынес впечатление, что в случае урегулирования вопроса о долгах и при отсутствии инцидентов с американцами в Союзе у нас могли бы установиться с Рузвельтом весьма дружественные отношения. Общественное мнение тоже сейчас этому благоприятствует» {423} 423 М.М. Литвинов — НКИД СССР. Вашингтон, 17 ноября 1933 г. (ДВП СССР. Т. XVI. Док. 370, С. 658–660) (Советско-американские отношения… С. 719) .

Несмотря на то что баланс претензий и контрпретензий складывался в пользу СССР, ради восстановления отношений Советское правительство пошло на беспрецедентный шаг: оно впервые согласилось на признание военных долгов и на выплату компенсаций за национализированную собственность.

«Уступить тут один раз и создать прецедент, значило, — отмечает Кремлев, — подвергать себя опасности обвальных претензий многих стран» {424} 424 Кремлев С. Путь к пакту… С. 49–50 . По договорам об урегулировании долга с другими странами «мы обязаны возмещать им старые претензии если когда-либо согласимся удовлетворить аналогичные претензии какого либо государства… конфликт совершенно неизбежен», — предупреждал М. Литвинов {425} 425 М.М. Литвинов — А.А. Трояновскому 7.07.1934 (Советско-американские отношения 1934–1939.., с. 170). . Именно поэтому СССР предложил провести погашение американского долга в обмен на займ, поскольку, комментировал М. Литвинов, «не всякое другое государство сможет или захочет представить нам займы на тех же условиях, что и Америка. Претензии, например, Франции, Англии и Германии достигают огромных сумм, а если мы потребуем займов в двойном размере, то получаются колоссальные займы…» {426} 426 М.М. Литвинов — А.А. Трояновскому 7.07.1934 (Советско-американские отношения 1934–1939.., С. 170). .

В официальном совместном коммюнике, подписанном Литвиновым и Рузвельтом, говорилось, что Советский Союз «соглашается отказаться от всех и любых претензий, какого бы то ни было характера, вытекающих из деятельности вооруженных сил Соединенных Штатов в Сибири, или содействия вооруженным силам в Сибири… и рассматривать подобные претензии, как окончательно урегулированные и разрешенные настоящим соглашением» [48] Весь внешний долг Российской империи в полном объеме был отнесен союзниками по Антанте на СССР. . {427} 427 Совместное коммюнике от 15 ноября 1933 г. (Кремлев С. Путь к пакту… С. 49–50). . Одновременно Советская сторона заявила, что «уплатит правительству Соединенных Штатов в качестве взноса за счет долга Керенского или прочего сумму не ниже 75 млн. долларов в форме процента сверх обычной процентной нормы на заем, предоставленный СССР правительством США или его гражданами». Президент ответил, «что он с уверенностью считает, что сможет убедить конгресс согласиться на сумму в 150 млн. долл…» {428} 428 Совместное коммюнике М.М. Литвинова и Ф.Д. Рузвельта о переговорах по финансовым делам. Вашингтон, 15.11.1933. (ДВП СССР. T.XVI. Док. 361. С. 640) (Советско-американские отношения… С. 711) .

Практические шаги по решению проблемы долгов американская сторона возложила на только, что назначенного первого посла США в СССР У. Буллита, который 15 лет назад выступал перед В. Вильсоном за признание СССР. По приезде в Москву У. Буллит был искренен в своих симпатиях к СССР, полон оптимизма и самых радужных надежд на установление дружеских советско-американских отношений.

Ничего не предвещало беды. Так, на одной из первых встреч с советскими дипломатами состоявшейся в конце 1933 г. американский посол, указывая на гитлеровцев, говорил: «Эти люди сошли с ума во всех отношениях и самым большим их безумием в политической области являются их планы договориться с Японией и Польшей против СССР»… «Потом он горячо стал говорить о том, что Рузвельт искренне хочет помочь СССР, что Рузвельт не является сторонником старого порядка и что он так же, как сам Буллит, полагает, что САСШ заинтересованы в том, чтобы помочь нашему «эксперименту», что Америка теперь ищет новых путей, что если они не будут иметь успеха, а наш «эксперимент» будет иметь успех, то Америка будет учиться у СССР» {429} 429 Запись беседы члена Коллегии НКИД СССР Б. С. Стомонякова с послом США в СССР У. К. Буллитом. 13.12.1933. (Авп РФ. ф. 05, оп.13, п. 89, д. 4, л. 54–55.) (Советско-американские отношения… С. 735–736) . Описывая свой прием в Москве в 1933 г., Буллит приводил ответные слова Сталина, обращенные к нему: «Я хочу, чтобы вы поняли: в любое время, днем и ночью, если пожелаете встретиться со мной, дайте знать — я приму вас тотчас же». Буллит докладывал: «Этот жест с его стороны был необычаен: до этого он вообще отказывался принимать каких-либо послов» {430} 430 Bullitt to Phillips, January 4, 1934, FRUS: Soviet Union, p. 5960; Orville H. Bullitt, ed. For the President: Personal and Secret, Boston: Houghton Mifflin Co., 1972, p. 67–69 (Данн Д… С. 54) .

Однако скоро настроения посла изменились кардинальным образом. Первой задачей Буллита было изучение проблемы долгов в целом, а второй — «различные вопросы, связанные с признанием России» {431} 431 Orville H. Bullitt, ed. For the President: Personal and Secret, Boston: Houghton Mifflin Co., 1972, p. 38–40; David Mayers, The Ambassadors and America's Soviet Policy. NY., Oxford University Press, 1995, p. 101–105; Memorandum by Kelley, July 27,1933, FRUS: Soviet Union, p. 6–11; Packer to Bullitt, August 31, 1933; Hull to Roosevelt, September 21,1933; Hull to Roosevelt, October 5,1933; Memorandum by Moore, October 4, 1933; Memorandum by Bullitt, October 4, 1933, FRUS: Soviet Union, pp. 6–17 (Данн Д… С. 67) . Главным был вопрос долгов, где Советское правительство придерживалось «джентельменского соглашения», зафиксированного в совместном коммюнике Рузвельта — Литвинова, — «долги в обмен на займы» {432} 432 Об обслуживании посольств, 1–8 апреля 1934 г., РЦХИДНИ; Об Америке, 1–8 апреля 1934 г., РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 162, д. 16, л. 31 (Данн Д… С. 74) . В ответ Буллит заявил, что «взаимоотношения не начинаются с предоставления займов… им должна предшествовать выплата иностранных долгов. После решения вопроса о долгах отношения могут развиваться дальше» {433} 433 Рубинин Е. В. Разговор с Буллитом, 13 мая 1934 г., АВП РФ, ф. 0129, оп. 17, д. 1, л. 71–73; Bullitt to Hull, November 9, 1934, FRUS: Soviet Union, p. 265 (Данн Д… С. 75–76) .