Василий Галин - Политэкономия войны. Как Америка стала мировым лидером

Правда Берлин пока еще воспринимал отсталую Россию не как конкурента, а как объект экономической экспансии. Отражением этих взглядов стал кабальный торговый договор, который в 1904 г. Вильгельм II навязал Николаю II. В Россию хлынул поток товаров из Германии, более половины российского импорта было германского происхождения. Договор закончился в 1914 г., и Россия отказалась продлять его. На пути немецких товаров опустился пограничный шлагбаум российских протекционистских тарифов. Мало того, Россия вступив на путь индустриализации стремительно, на глазах сама превращалась в грозного конкурента. У кипящей от перепроизводства Германии не было выбора…

Наглядное представление о тенденциях и условиях формирования германской внешней политики, давал немецкий дипломат Г. фон Дирксен, в своем сравнении схожих черт в развитии Германии и Японии: «После того, как… «Черные Корабли» эскадры адмирала Перри вынудили Японию открыть ворота для вторжения западных наций… ей пришлось столкнуться с альтернативой: или быть низведенной до уровня полуколониального и зависимого государства типа Турции или Китая, или же принять вызов и проложить свой путь наверх, пробиться к статусу суверенного современного государства, способного противостоять иностранному влиянию.

Несмотря на свою поистине средневековую отсталость, феодальную армию, вооруженную лишь мечами и стрелами, Япония решает принять вызов. Преодолевая трудности своего положения, обусловленные бедностью почв и отсутствием природных богатств, Япония, благодаря неустанным усилиям на протяжении десятилетий и огромной жертвенности, добилась успеха в построении государства по западному образцу с могущественной армией и современной промышленностью. Но в результате этого… Само ее существование стало зависеть от готовности остального мира продать ей сырье и желания купить ее готовую продукцию, и потому Япония стала очень чувствительной к малейшему волнению в мировых делах и была обречена на ненадежное существование. Любой сбой в регулярном потоке импорта — экспорта неизменно угрожал самому существованию государства.

Сходные причины привели и германский рейх на путь индустриализации и роста экспорта. Будучи новичками на мировом рынке, обе страны вынуждены были бороться за свою долю экспортной торговли методами выскочки: высокой производительностью труда, демпингом, продолжительным рабочим днем, и обе достигли одних и тех же результатов, а именно: растущей враждебности имущих наций к неимущим. Пока в мировой экономике господствовали свободная торговля и безудержная конкуренция, у новичков был шанс заработать себе на жизнь. Но как только для защиты внутренних рынков были воздвигнуты таможенные барьеры, трудности неизмеримо возросли. В результате ограничений на мировых рынках эти нации почувствовали неудержимое стремление создавать собственные экономические сферы влияния, в пределах которых они могли бы без помех покупать сырье и продавать конечную продукцию.

Подобное стремление расшириться не могло не угрожать всеобщему миру, и опасность была значительно усилена наличием в характерах обоих народов многих сходных черт. Так, в фундаментальных проблемах отношений личности и государства и немцы, и японцы по разным причинам, но пришли к одному и тому же выводу. Согласно их философии, государство должно быть институтом высшим и первичным, которому подчинены все личные интересы и желания индивидуума. Лишь работая на благо общества и граждан, объединенных в государство, индивидуум может выполнить высочайшую обязанность, возложенную на него богом, а именно: способствовать дальнейшему повышению благосостояния соотечественников. Этот спартанский образ мыслей был принят как в Пруссии, так и в Японии, и привел к возникновению авторитарного государства с очень эффективной исполнительной властью…

Когда эти две страны почувствовали, что самому их существованию угрожают растущие барьеры, воздвигнутые, чтобы воспрепятствовать экономической экспансии или эмиграции излишнего населения, тогда и возникла опасная философия «жизненного пространства», которая, будучи насильственно применена на практике, и привела к всемирной катастрофе. Склонность к применению силы также была характерной чертой, общей для обоих народов. Они оба дисциплинированны; сознательное повиновение сильному и эффективному руководству — одно из их выдающихся качеств» {570} 570 Дирксен фон Г… С. 205–206. .

Не случайно, накануне Первой мировой даже либеральный германский социолог Макс Вебер писал: «…мы, 70 млн. немцев… обязаны быть империей. Мы должны это делать, даже если боимся потерпеть поражение» {571} 571 Пленков О. Ю. Мифы нации против мифов демократии. Немецкая политическая традиция и нацизм. СПб, 1997, с. 141. (Кожинов В.В… С. 9) . В феврале 1908 г. военный агент в Берлине Михельсон передавал слова генерала Мольтке: «Несомненно, что Германия готова будет взяться за оружие, если ей будут кем-либо закрыты пути для колонизации и торговли» {572} 572 Ф. 2000. ГУ ГШ. Д. 258, л. 113. (Шацилло К.Ф. … С. 163.) . Генрих фон Трайчке, идеолог немецкого национализма, отражая общие настроения, царящие среди правящих и деловых кругов Германии, восклицал: «Вопрос колонизации является вопросом жизни и смерти» {573} 573 КиганД…С. 262. .

Казалось только одна заокеанская Великая Демократия, с момента своего рождения огражденная мощными протекционистскими барьерами, не знала европейских проблем. Развиваясь невероятными темпами, всего за 30 лет, с 1860 по 1894 г., по объему промышленного производства прыгнув с 4-го на 1-е место в мире, США внешне заметно отставали во внешней экспансии {574} 574 Язьков Е.Ф. … С. 30. . Так, например, к 1914 г. иностранные инвестиции США достигли всего 2,5 млрд. долл., в то время как зарубежные инвестиции в США почти 5 млрд. Причину этой пассивности объяснял американский историк Г. Моргентау: «Соединенные Штаты воздерживались от вложения капиталов за рубежом не потому, что они были более добродетельными, чем другие страны, а потому, что в их распоряжении была в качестве объекта колонизации лучшая часть континента» {575} 575 Язьков Е.Ф. … С. 32. . «Американцы, — дополнял У. Буллит, — имели большие естественные богатства и неразвитый Запад, который дал им возможность расцвести» {576} 576 Беседа Б.Е. Сквирского с У. Буллитом о состоянии советско-американских отношений. 17.12.1935. (Советско-американские отношения 1934–1939… С. 403.) .

Но эту лучшую часть было невозможно получить без внешней экспансии. Очевидно впервые вкус к ней американцы почувствовали во время … европейских войн 1796–1808 гг., когда Англия и Франция пытались блокировать колониальную торговлю друг друга. Торговая война европейских стран привела, к тому, что «в наших [американских] руках, — отмечал Дж. Кэллендер, — оказалась большая часть колониальной торговли мира — предмет вожделений европейских стран, за который они вели жестокую борьбу в течение почти двух столетий» {577} 577 Callender, Guy Stevens (1909). Selections from the Economic History of the United States, 1765–1860. . Теперь товары шли, через США в итоге доля реэкспорта в общем объеме американского экспорта составила более 50%. Доходы американцев от грузовых перевозок превышали доходы от экспорта любого другого товара. Американский историк Д. Норт описывает период 1793–1807 г., как «годы необычайного процветания» {578} 578 North, Douglass С (1974), Growth and Welfare in the American Past, Second Edition, Englewood Cliffs, New Jersey, Prentice-Hall, p. 72. .