Михаил Делягин - Россия перед лицом истории: конец эпохи национального предательства?

Характерно, что США почти сразу же после организации нацистского переворота в Киеве пообещали в рамках «гуманитарной помощи» снабжать как украинскую армию, так и евронацистских боевиков тушенкой — одновременно с категорическим требованием МВФ прекратить всякое субсидирование производства украинского мяса.

Понятно, что разрушение экономики по либеральным рецептам позволяет глобальному бизнесу по минимальным ценам скупить все активы, представляющие для него интерес.

При этом он получает социально-экономическую власть над соответствующим обществом, позволяющую полностью диктовать его политическому руководству все сколько-нибудь значимые решения.

Другая сторона «макроэкономической стабилизации» по рецептам МВФ, заканчивающимися обычно крахом, — высасывание финансовых ресурсов общества, вынужденного в силу уничтожения экономики для недопущения конкуренции с глобальным бизнесом импортировать основную часть потребляемых жизненных благ.

Классический пример этого демонстрирует Восточная Европа, опыт которой был рассмотрен выше.

Принятие либеральных рецептов неизбежно ведет к попаданию страны в жесточайшую долговую кабалу.

Логика проста: уничтожение национального производства обрекает страну не просто на снижение потребления и бегство значительной части населения на заработки (на Украине это несколько миллионов человек даже до катастрофы и разрухи, вызванной государственным переворотом и оккупацией Киева евронацистами).

Даже снизившийся уровень потребления со временем приходится обеспечивать импортом, так как собственное производство благодаря либеральной политике, обслуживающей интересы глобального бизнеса, не выдерживает конкуренции с ним.

А импорт дешев, только пока он демпингом уничтожает местных производителей: когда их больше нет, он дорожает.

Страны, не имеющие возможности экспортировать сырье (как Украина, экспорт которой, помимо женщин и рабочей силы, — это зерно, подсолнечник и подчистую вырубаемый лес Западной и Центральной Украины) или не способные установить за его экспортом национальный контроль (как Россия 90-х годов), могут оплачивать импорт только наращиванием внешнего долга.

Украина окончательно пошла этим путем перед обострением глобального кризиса и в его начале: за 2007–2008 годы ее внешний долг почти удвоился, увеличившись с 54,5 до 103,2 млрд. долл.

Разумеется, значительная часть кредитов предоставляется на политических условиях международными финансовыми организациями — в обмен на выполнение все новых и новых либеральных требований, убивающих общество.

Огромные суммы при этом разворовываются либеральными реформаторами, бюрократией и олигархами, а возвращать их приходится слабеющему обществу. При этом кредиторы снисходительно относятся к коррупции среди «своих», — как по описанным выше причинам ее полезности для глобального бизнеса, так и потому, что рассматривает ее в качестве дополнительного инструмента своего политического влияния.

Попытки уклониться от выполнения даже абсурдно жестоких требований караются беспощадно.

Так, в 2010–2011 годах Украина не смогла выполнить требования МВФ по разрушительной девальвации гривны, увеличения тарифов на газ и отопление для населения в 1,4 раза, замораживания зарплат бюджетникам и резкого (до 7,5 % ВВП) сокращения бюджетных расходов, в первую очередь за счет снятия субсидий с энергетики.

В результате Украина получила лишь четверть из обещанных МВФ летом 2010 года 15,2 млрд. долл.

Разумеется, рост внешнего долга не может быть бесконечным, причем для слабых экономик его пороговый уровень составляет лишь 30 % ВВП. Превышение этого уровня означает реальную угрозу жесточайшего финансового кризиса, дестабилизации не только экономики, но и всего общества, банкротства в той или иной форме (в том числе мягкой — через реструктуризацию долга), падения уровня жизни населения и скупки еще имеющихся привлекательных активов собственными спекулянтами и иностранцами, а в конечном счете обычно глобальным бизнесом.

Совокупный внешний долг Украины на конец 2013 года достиг 140 млрд, долл., или около 80 % ВВП, в том числе краткосрочный — 65 млрд. долл. Он более чем вчетверо превышал золотовалютные запасы страны, сократившиеся до 15 млрд. долл, (и состоявшие в основном из валютных обязательств самой Украины; первоначально официально заявлялось, что они превышали 20 млрд.).

Страны, в которых потребление населения сокращать некуда, а нескупленных активов больше нет (вроде Аргентины, прошедшей из-за этого через чудовищную социальную катастрофу в 2001 году), в рамках либеральной модели не имеют никакой перспективы. Их ждет либо сомализация, погружение в кровавый ад войны всех со всеми и расчеловечивание, либо социальная революция, решительный отказ от либеральной политики и попытка развития в крайне сложном и рискованном противостоянии глобальному бизнесу.

Либеральные руководители, как мы видим на примере сегодняшней Украины, способны вести свои страны и народы исключительно по первому пути.

Неуклюжей попыткой «сорваться с крючка», которая на самом деле лишь качественно усугубила кризис, была концепция так называемого «европейского выбора Украины», сводившегося сначала (при «оранжевых») к вступлению Украины в НАТО, а затем, когда это стало политически невозможным, — к официальному пропагандированию при Януковиче подписания договора об ассоциации Украины с Евросоюзом.

Официальная украинская пропаганда тактично умалчивала о сложном слове «ассоциация», сознательно создавая у населения заведомо ложное впечатление, что речь вдет о вступлении Украины в Европейский Союз в качестве полноправного члена с предоставлением колоссальных социальных гарантий. Задолго до массового бреда Евромайдана (участники которого свято верили, что немедленно после свержения Януковича Европа даст Украине не много ни мало, а 150 млрд, евро, которых «хватит на все») у людей создавалось твердое впечатление, что подписание этого договора приведет к резкому росту пенсий, социальных выплат и уровня жизни в целом.

На деле же речь шла лишь о принятии Украиной целого ряда «европейских стандартов», прежде всего о создании зоны свободной торговли с Евросоюзом. Поскольку Украина практически не производит товаров, представляющих интерес для Европы, речь шла об установлении европейскими производителями контроля за все еще заметным в мировом масштабе украинским рынком. Отмена импортных пошлин позволила бы «добить» потенциальных украинских конкурентов демпинговыми методами, — а затем, захватив рынок, уже без помех повышать цены.