Александр Гангнус - Тайна земных катастроф

А ведь он был!

В положении человека с ящиком оказываются многие ученые, изучающие природу. Кто знает, сколько невоспроизводимых в масштабах человеческой жизни результатов списано на неточность опыта и наблюдений!

Сейсмолог имеет дело с таким ящиком постоянно. Этот ящик — недра планеты, а черные редкие (в масштабах нашей Жизни) шары — сильнейшие катастрофические землетрясения. Для каждого района-ящика существует проблема черного шара — вероятности самого сильного возможного здесь землетрясения. На помощь сейсмологу опять-таки приходит чисто статистический прием. Он строит "график повторяемости" — падения частоты сейсмических событий с ростом энергии землетрясений. Если он построит график в логарифмическом масштабе (есть специально размеченная миллиметровка), график окажется прямой линией, под определенным углом наклонной к осям (рис. 6). Можно мысленно продолжить прямую в верхние, не охваченные статистикой интервалы энергии и попытаться таким образом судить, насколько возможны в районе сильные редкие толчки.

Рис. 6. Ташкентский сейсмолог В. И. Уломов представил закон повторяемости землетрясений в виде набора "полочек" энергетических классов.

Класс К отложен по горизонтали, это показатель степени — логарифм в выражении 10> kджоулей энергии, выделенной очагом землетрясения. По закону повторяемости высыпали в Ташкенте афтершоки (повторные толчки) землетрясения 1966 года (крайний шар справа). Это позволило, зная заранее наклон графика повторяемости для данного района, предсказывать число еще не состоявшихся афтершоков той или иной силы

Казалось бы, просто способ описания. Но закону повторяемости подчиняются серии афтершоков — вторичных толчков, следующих за главным землетрясением. Когда в Ташкенте несколько дней спустя после толчка 1966 года произошел сильный афтершок, ученые, точно измерив его энергию и зная энергию главного толчка, получили как бы заданный угол графика повторяемости всей будущей серии афтершоков и в любой момент могли точно сказать, сколько опасных и ощутимых толчков предстоит еще пережить горожанам. Именно на этом простом статистическом законе был построен прогноз в те дни. Ученые выступали по телевидению, радио, в печати и ненавязчиво предупреждали о возможном толчке в ближайшее время. Эти прогнозы оправдались и породили у многих ташкентцев убеждение, что прогноз землетрясений — дело вообще уже решенное. Но это было не так.

Здание в Алма-Ате испытывается на сейсмостойкость с помощью вибратора. Вибратор, источник когерентного, 'монохроматического' сейсмического излучения, может произвести в 'сейсмовидении' — методах просвечивания земных недр сейсмическими волнами — настоящую революцию, подобную той, какую произвело в оптике появление квантовых генераторов — лазеров. Объемные голографические цветные изображения спрятанных в глубине месторождений нефти, вулканических очагов, зон готовящейся сейсмической катастрофы... Все это похоже на сказку, но может стать реальностью с помощью вот таких пока неказистых и маломощных машин. Фото В. Бреля.

Графики, отражая какие-то еще плохо познанные закономерности, имеют в разных районах разный наклон. В районе Алма-Аты довольно регулярны сильные землетрясения. А слабых не очень много. И график приобретает вид высокого треугольника с маленьким основанием там, где слабые землетрясения.

А вот в хребте Петра Первого все иначе. График-треугольник имеет необычайно широкое основание — слабейшие землетрясения происходят десятками в день, но вверх треугольник под тупым углом быстро сходит на нет. Сильные землетрясения здесь редки, видимо, намного реже, чем в Алма-Ате. Но насколько реже? Некоторые ученые приводят дополнительные соображения. Они говорят, что "Петр" необычайно разбит трещинами-разломами на мелкие кусочки. Он уже не может основательно "кракнуть"...

И вот мы лезем вчетвером по узкой щели в скалах, вдоль быстрой речушки. Валерий Кучай, душанбинский геолог, коллега, богатырь, душа человек, размашисто шагает, словно по ровному полю. Впрочем, горы для него и есть "поле" вот уже много лет. Он, не переводя дыхания, объясняет и показывает, показывает и объясняет. Худенький, в ярчайшей красной куртке Роберт Вессон, американец (у нас в Гарме — по научному обмену, очень дотошный, трудолюбивый парень) буквально бежит за ним вприпрыжку, не уставая задавать вопросы. Я уже не в первый раз лезу этим маршрутом и мог бы, как мне кажется, не отстать от них, но предпочитаю отстать, составляя компанию Ольге Соболевой, душанбинскому сейсмологу, специалисту в области механизмов землетрясений (и моей теперешней области).

Время от времени Валерий с Робертом останавливаются. Кучай пытается раскрыть нам глаза — в окружающем пейзаже он видит что-то такое, чего мы не видим.

Мы поднимаемся еще немного. И уже стоим в плоском углублении. Ручей здесь уходит в сторону под прямым углом, и вообще здесь и мы, негеологи, видим в пейзаже что-то странное. Кучай торопится объяснить, показать: весь склон крутой горы как бы перерублен поперек, и нижняя его часть, как ступенька, отодвинута довольно далеко от верхней. Не только отодвинута, но и взброшена вверх — от этого здесь образовалась необычайная долина: долина поперек склона!

Если проследить взглядом простирание этой необычайной долины, то можно увидеть вещи, которые не лезут ни в какие ворота для знатока физической географии. Прямо на продолжении щели — гора с верхушкой необычайной формы. Гора будто раскололась посредине, и ее вершина провалилась, как клин в разошедшийся торец полена! Вот это удар! Читатель помнит, вероятно, такой была вершина горы, нависшей над Хаитом, до 10 июля 1949 года. Еще один древний "хаит"! Примерно 5 тысяч лет назад, по подсчетам Кучая, случилось здесь сильнейшее землетрясение. Если пройти еще немного по дну щели, по ровным травянистым площадкам (это явно бывшие заиленные днища давно высохших и вытекших озер), можно увидеть, что движение здесь шло не только в сторону от склона и не только вверх, но и вбок. Все прерванные уступом саи (овраги и долинки) как ни в чем не бывало начинаются снова со сдвигом на десятки метров в сторону. И сквозь весь уют тихой долины (оазис горизонтальных плоскостей среди сплошного нагромождения крутых склонов) проступают черты давнего и жестокого насилия, совершенного здесь над обычным эрозионным, как говорят географы, рельефом.