Андрей Кофман - Америка несбывшихся чудес

Дела государственные затягивали, но Хуан Понсе не оставлял мысли об источнике вечной юности и неспешно готовил новую экспедицию. Возобновить поиски источника он смог лишь в 1521 г. Но на сей раз, наученный горьким опытом, он не стал декларировать во всеуслышание цель экспедиции и принимать на борт стариков и увечных. Он намеревался колонизовать «остров» Флориду, как тринадцать лет назад колонизовал остров Сан-Хуан, и потому взял с собой двести поселенцев, миссионеров — дабы обращать индейцев в истинную веру, пятьдесят лошадей, домашнюю птицу, семена, корнеплоды. В середине февраля 1521 г. он отплыл на двух кораблях и сразу направился к Флориде.

Вновь испанцы шли вдоль побережья, периодически высаживались и проверяли все попадавшиеся по пути водоемы. Однажды отряд испанцев во главе с Хуаном Понсе углубился в лес. Внезапно их атаковали индейцы — рослые, сильные, с полутораметровыми луками в руках. Испанцы пришли в замешательство. Индейцы прятались за деревьями и осыпали пришельцев огромными стрелами, пробивавшими даже металлические доспехи. Отряд обратился в бегство. Только семерым, в том числе Хуану Понсе, тяжело раненному стрелой, удалось добраться до кораблей.

Смотрите — вот он лежит в своей капитанской каюте с восковым лицом и растрепанной гривой волос; лежит раненый лев, но не поверженный. Ибо даже сейчас он верит, что еще вернется во Флориду и отыщет источник вечной юности…

Смотрите — вот он на Кубе; в предсмертном бреду слабеющим голосом говорит об источнике вечной юности…

Смотрите — глаза его закатываются, но в последнем усилии дряблая рука поднимается и указывает на север — туда, где бьет живительной влагой источник вечной юности».

Его останки позже были перевезены с Кубы в Пуэрто-Рико, где и покоятся ныне в кафедральном соборе города Сан-Хуан.

Пусть эпитафией ему послужат заключительные строки сонета Эредиа, сложенного в его честь:

Откроем Библию, книгу Быте, главу вторую. Здесь говорится:

Сказанное в Священном Писании сомнению не подлежало. И хотя такой авторитетнейший богослов средневековья, как святой Августин, осмелился утверждать, что земного рая не существует и это просто аллегорическое понятие, его мнение на сей счет не было воспринято и осталось в своем роде исключительным. Большинство ученых и богословов рассматривало земной рай как конкретное географическое понятие. Споры велись главным образом о его устройстве, точном местоположении и о райских реках. И надо сказать, что эти вопросы, отнюдь не казавшиеся праздными, занимали многие пытливые умы и входили в круг самых важных проблем науки средневековья.

Все ученые сходились на том, что в земном раю царит необыкновенная благодать: ведь слово «Едем» в переводе с древнееврейского и означает «наслаждение». Французский богослов Петр Ломбардец пишет по этому поводу: «Хотя рай есть место настоящей либо будущей церкви, следует, однако, понимать его буквально, как место приятнейшее, где растет множество плодоносящих деревьев, обширное и чрезвычайно плодородное».

Епископ Джованни Мариньолли, совершивший путешествие на Дальний Восток, целую главу своей хроники посвятил рассказу о земном рае. Он сообщает следующее: «Итак, рай — это место на земле, окруженное морем-океаном, и лежит он в восточной стороне за Индией Колумбийской, против горы Сейлан, и это место высочайшее из всех мест на земле, достигающее, как это доказал Дуне Скотт, до лунной сферы и удаленное от всея смуты, с воздухом мягчайшим и ясным, а посредине бьет из земли ключ и орошает рай и все деревья его, а они дают лучшие плоды на усладу взору, ароматные и нежные, и идут они в пищу людям» [32] Перевод Я. Света. . Как видно, представления о райских усладах мало чем отличались друг от друга и связаны в первую очередь с образом сада. В этом отношении образ земного рая выстраивается по той же модели, что и образ блаженных островов.

Ученые средневековья сходились и в том, что земной рай должен быть труднодоступен, а то и вовсе недоступен для человека. Оно и понятно: будь иначе, ходили бы туда все кому не лень и затоптали бы райские кущи. Шотландский богослов и философ Дуне Скотт (1265-1306), на которого ссылается Мариньолли, доказывал, что земной рай лежит на самой высокой точке Земли и достигает «до лунной сферы» — то есть эта вершина удалена от прочей земной поверхности на такое же расстояние, как и Луна. Довод в пользу этой гипотезы неотразим: Господь не мог допустить, чтобы воды всемирного потопа затопили святое место «и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла» (Бытие. 2:9). Это убеждение, разделяемое большинством средневековых космографов, скажется и на представлениях Колумба о форме земного шара.

Но, видимо, считая, что высота — недостаточная преграда для простого смертного, многие ученые полагали, будто земной рай отгорожен от обитаемых мест непроходимыми пустынями, а вдобавок к тому обнесен стеною до небес или огненной стеною или вход в него сторожит ангел с огненным мечом. На средневековых картах часто можно увидеть наверху фигурки Адама и Евы, окруженные стеной. Стремление отделить рай от обитаемых мест, а также воздействие мифа о блаженных островах заставляли некоторых картографов помещать святое место на острове.

В своей знаменитой книге Жеан де Бургонь свел воедино существовавшие представления о земном рае и со свойственным ему талантом нарисовал весьма впечатляющую картину. А за землями и островами и пустынями государства пресвитера Иоанна, — сообщает его герой Джон Мадцевил, — ежели двигаться все время на восток, то не увидишь ничего, кроме высочайших гор и скал. Сказывают, там простираются земли тьмы, ще царит кромешный мрак и не видно ни зги ни днем, ни ночью. И те пустыни и земли тьмы длятся от побережья до самого земного рая, где недолго жили наш праотец Адам и праматерь Ева, и находится он на самом востоке у начала Земли. Но это вовсе не тот восток, откуда восходит солнце для нас на нашем полушарии. Ибо когда солнце находится на востоке над земным раем, то в наших краях наступает полночь из-за округлости Земли, о чем я уже говорил ранее». Далее великий путешественник потрясает читателя признанием: «О рае я не смогу рассказать должным образом, поскольку я не был там», — но это неожиданное признание лишь добавляет доверия к его словам, особенно вместе с оправданием: «Он слишком далеко находится, что извиняет меня, к тому же я не пребывал в добром здравии». (Закроем глаза на то, что славный рыцарь уже испил из источника вечной юности.) Не огорчайтесь, читатель, Мандевил все равно не разочарует вас: «Но я охотно расскажу вам, о чем поведали мне тамошние мудрые люди. Сказывали они, что земной рай — это самое высокое место во всем мире». Земной рай весь окружен стеною, и никто не знает, из чего она сложена, ибо вся она сверху донизу заросла вроде как мхом. И потому кажется, будто стена эта сложена не из природного камня или из иных материалов, для строительства стен пригодных. И стена эта идет с юга на север, имея один лишь проход, загороженный огнем, так что никто не сможет его миновать. Посреди рая из самой высокой его точки бьет источник, который разделяется на четыре потока, текущие в разные земли». Далее Мандевил подробно рассказывает о райских реках, отождествляя Фисон с Гангом, Гихон с Нилом, а Хиддекель с Тигром. И завершает свое описание очередным предупреждением не в меру ретивым паломникам: «Итак, вы поймете, что ни один смертный не сможет приблизиться к земному раю, ибо сухопутным путем никто не способен преодолеть пустыни, населенные хищными зверями, и высокие горы, и огромные отвесные скалы, и земли тьмы, каковых там немало. И по рекам также никто не сумеет подняться, ибо вода бежит столь стремительно и яростно и бурливо, стекая с высоты огромными волнами, что ни одно судно не сможет идти под парусом или выгребать против течения. И при том вода так ревет и производит такой оглушительный шум и ужасающий грохот, что человек на корабле не услышит другого, даже если будет кричать во весь голос. Многие великие властители, обуреваемые жаждой увидеть земной рай, неоднократно пытались подняться к нему по рекам в сопровождении сильных дружин, но недалеко они продвинулись в своих путешествиях. Многие умерли от истощения сил, выгребая против бурных волн. Другие ослепли, третьи оглохли из-за шума воды. Многие погибли и затерялись в волнах. Так что ни один смертный не сможет приблизиться к земному раю без особого на то соизволения Господа, и посему я ничего более не могу сообщить вам о том месте». Общепринятым было мнение, что земной рай находится на востоке, ибо так указывала Библия. Но восток — большой. Основные разногласия начинались, когда пытливые умы брались уточнить местонахождение рая. Чаще всего космографы называли Великую Индию. Любопытное обоснование этой теории дает Равеннский аноним — неизвестный автор «Космографии» в пяти книгах, живший предположительно в VI в.: «Подобно тому, как пыльца пальм мужских особей несома бывает ветром к пальмам женских особей, так и благословенный аромат, животворный запах, доносящийся из земного рая, заставляет цвести растительность Индии, столь богатую благоуханиями». Вместе с тем наряду с Индией ученые указывали также на Цейлон, Молуккские острова, Сирию, Ливию, Дамаск, Землю Ханаанскую, Палестину, блаженные острова… Кроме того, существовала и не считалась еретической гипотеза о том, что райские кущи цветут на юге — за тропическим поясом, непреодолимым из-за адской жары. В частности, Данте в «Божественной комедии» поместил земной рай в Южном полушарии на вершине горы чистилища, которая является антиподом священной горы Сион близ Иерусалима. Наконец, нельзя было исключать и того, что земной рай находится на западе. Первым, кто выдвинул эту гипотезу и доказал ее не на словах, а на деле, был уже известный нам святой Брендан. Ведь именно на запад он направил корабль свой в поисках райской земли и нашел-таки ее в безбрежных просторах моря Мрака.