Андрей Кофман - Америка несбывшихся чудес

Наряду с упомянутыми книгами большой интерес вызывала также хроника флорентийца Джованни Мариньолли, епископа Базиньянского, совершившего путешествие на Дальний Восток в 1338-1354 гг. В своей хронике Мариньолли немало страниц посвятил описанию земного рая, так что у нас еще будет возможность процитировать почтенного епископа.

Но все названные сочинения затмила другая книга в том же жанре, однако весьма необычного свойства. Своеобразие этих путевых записок заключается в том, что написал их человек вполне оседлого образа жизни, кажется даже не выезжавший за пределы родного края. Бельгийский врач Жеан де Бургонь (ум. в 1372 г.), видимо, утомился от своей размеренной жизни и, будучи в душе, как говорится, романтиком, решил отправиться в дальние края на летучем паруснике своего воображения. И тогда он разложил перед собою книги путешественников и энциклопедистов (Одорико Порденоне, Винцентия Бовезского, Юлия Солина, Исидора Севильского и других), понабрал оттуда самых интересных и впечатляющих рассказов, да еще и приукрасил их, выдумал героя-путешественника — английского рыцаря по имени Джон Мандевил — и от его лица поведал обо всех его приключениях.

Надо признать, что Бургонь представил своего героя вполне убедительно: «Я, Джон Мандевил, рыцарь, хотя и небогатый, родившийся в Англии в городе Сент-Олбанс, отправился в море в год 1322 от Рождества Господа нашего Иисуса Христа в день святого Михаила; и, проведя долгое время в странствиях, увидел премногие разнообразные земли, страны, королевства и острова; и прошел чрез Турцию, Армению Малую и Великую, чрез Татарию, Персию, Сирию, Аравию, Египет Верхний и Нижний, чрез Ливию, Халдею и большую часть Эфиопии, чрез страну амазонок, Индию Малую и Великую и чрез многие острова, расположенные вблизи Индий, где живет множество разных народов, отличных нравами и законами, а также внешним обликом; и об этих землях и островах я и намереваюсь поведать вам». Нельзя не признать и того, что автор обладал несомненным литературным дарованием, рассказывал свежим, сочным языком и умел вставить живые убедительные детали в самые фантастические описания. Разумеется, далеко не все сведения в книге такого рода; есть и вполне достоверные, в особенности о Святой Земле.

Читатели книги сразу и безоговорочно, простодушно и единодушно поверили и в Мандевила, и в его необычайные приключения. Что же касается чудес, то в их достоверности убеждать не было никакой необходимости, поскольку все они уже были многократно описаны предшественниками.

Созданная около 1355 г., книга имела бешеный успех. Тут же были выполнены сотни рукописных копий; через несколько лет книгу перевели со старофранцузского на латынь, а затем на основные европейские языки. Ею зачитывались, ее использовали священники в проповедях, ее даже переложили в обширную поэму. А когда наладился процесс книгопечатания, последовало бессчетное количество переизданий, особенно в Англии, которая по праву гордилась своим прославленным путешественником. Вплоть до XVIII в. никто не смел усомниться в подлинности Мандевила, а на его записки ссылались как на достойный доверия источник.

А затем наступил век Просвещения, беспощадный по отношению к средневековым мифам, и Мандевилу пришлось с лихвой заплатить за свою былую славу. Автор книги был объявлен мистификатором и несусветным лжецом, а имя Мандевил стало чуть ли не нарицательным, сродни имени Мюнхгаузен.

И здесь мы считаем необходимым решительно вступиться за сочинителя книги. Что касается обвинений в мистификации, то описание вымышленного путешествия вымышленного героя — столь же древний литературный прием, как и сама литература. Еще более несправедливым представляется обвинение во лжи. Жеан де Бургонь не был лжецом, он был добросовестным компилятором и сообщал сведения, которым сам абсолютно доверял, а если он где-то чего-то присочинил и приукрасил, — так разве можно это ставить в упрек писателю?

Наконец, Бургонь имеет, можно сказать, и научную заслугу, забытую неблагодарными потомками. Он косвенно причастен к открытию Америки. Одну из глав книга автор почти целиком посвятил доказательству шарообразности Земли и в качестве одного из многочисленных доводов привел рассказ о некоем человеке, совершившем кругосветное путешествие. Правда, двигался он на восток: из Англии в Индию, затем в Китай, а оттуда по морю вернулся в Европу. И вот — любопытный факт, лишний раз свидетельствующий об огромном авторитете книги: на карте Клавдия Клавуса Нигера от 1427 г. имеется надпись, гласящая, что сам рыцарь Мандевил возвращался из Китая в Европу через Атлантический океан.

Но ведь идея морского пути из Азии в Европу или наоборот составляет саму основу проекта Колумба, конечно же читавшего записки Мандевила! Вовсе не исключено, что в спорах с испанскими королевскими географами Колумб ссылался на Мандевила, и это был очень веский аргумент. И еще одна, уже чисто мистическая связь Мандевила с открытием Америки. На обложке первого миланского издания писем Америго Веспуччи, возвещающих об открытии нового континента, помещена гравюра, которая вступает в явное противоречие с самой идеей писем. На гравюре изображен восточного облика правитель со своим войском на фоне стен и мостов в китайском столе. Разыскания ученых дали неожиданный результат: эта гравюра заимствована с миланского издания «Путешествий Мандевила».

Свою лепту в «пропаганду чудес» внесли бестиарии — один из популярнейших жанров средневековой литературы, фактически доживший и до наших дней. Название этих книг происходит от латинского «бестиа», что значит «зверь». То есть речь идет о предшественниках нашего любимого Брема — книгах, описывающих различных зверей и их повадки. А родоначальник этого жанра, как и всей науки зоологии, появился еще в античности, куда восходят почти все традиции европейской культуры. Это знаменитый труд под названием «Физиолог», созданный анонимным автором на греческом языке во II-III вв. Книга носила компилятивный характер, поскольку многие сведения о животных автор почерпнул из других сочинений, в том числе у Аристотеля. Да и само слово «физиолог», по-видимому, изобрел Аристотель, обозначая им всякого пытливого вдумчивого исследователя природы. Впоследствии таких ученых в Западной Европе стали называть натурфилософами, в России же — естествоиспытателями, а слово «физиолог» сохранилось лишь в медицинской науке.

Среди зверей и птиц, описанных в «Физиологе», немало и фантастических. Наряду со всем известными лисицей, куропаткой, оленем и прочими, в книге фигурируют неумирающая птица феникс, сирены, речная гидра, морское чудище в виде лошади с рыбьим хвостом или совсем уж несуразный зверь мраволев, у которого передняя часть туловища от льва, а задняя — от гигантского муравья. «Физиолог», этот древний учебник по зоологии, в течение многих веко» был излюбленным чтением людей самых различных сословий, тем более что повадки его «персонажей» описывались в форме басен и завершались назиданиями в христианском духе. «Физиолог» переводился на другие европейские языки, постоянно дополнялся и расширялся.