Елена Лутковская - Школа: всё получится! [Навигатор для родителей от детского психолога] [litres]

Чем прекрасен этот пример? Тем, что кто-то из взрослых предлагает ребенку мотивацию, которая основана на его реальных потребностях.

А вот другой пример – учебы без мотивации.

Классическая история: на перемене дети достают «Лего» и принимаются играть. Начинается урок, и многие из них с видимым удовольствием откладывают конструктор, открывают тетрадки и слушают, что говорит учитель. Как и полагается психологу, я обычно сижу на задних партах и наблюдаю, кто из детей чем занимается. И вижу: Петя продолжает собирать фигурки. Учительница просит: «Пожалуйста, убери игрушку со стола». Он вздыхает неохотно: «Эх!» – и так тихонько кладет ее под стол. Он открывает тетрадки, но все его внимание, вся его психическая энергия сосредоточены на том, что у него там под столом.

И мы, конечно, можем каждый раз вырывать игрушку из его ручонок. Но это – проблема, и нужно разбираться, почему игровая мотивация у этого мальчика сохраняется на протяжении долгих месяцев.

В принципе, к концу первого полугодия первого класса эта игровая мотивация должна постепенно сменяться учебной, когда ребенок начинает получать удовольствие от интеллектуального труда. Но мы не можем грубо вмешиваться в эти тонкие процессы. Не можем даже взращивать их, а уж тем более насаждать, не создав для этого специальных условий. Ключевое и определяющее условие в этом деле – отношения с родителями и учителем.

Тут вспоминается такой эксперимент, который был проведен замечательным психологом Даниилом Борисовичем Элькониным [8] Дании /1 Борисович Эльконин (1904–1984) – выдающийся советский психолог, автор оригинального направления в детской и педагогической психологии. Занимался психологическим развитием детей разных возрастов, психологией игры и проблемами учебной деятельности школьников. А также проблемой развития речи и обучения чтению. . В нем участвовали дети

пяти, шести и семи лет. Перед ребенком выложили горку спичек. Ведущий эксперимента дал ему задание перекладывать их по одной в кучку неподалеку. Бессмысленность этого теста была частью исследования. Экспериментатор наблюдал за детьми через зеркало Гезелла. Оно выглядит как зеркало с одной стороны и как затемненное стекло – с другой [9] Зеркало Гезелла названо так по фамилии известного психолога Арнольда Г езелла, который впервые проводил наблюдения за группой детей через зеркальное стекло. На его поверхность наносят тонкий слой титана или специальную пленку с разнообразными оттенками – так стекло приобретает отражающие свойства. Тот, кто находится в более темном помещении, увидит прозрачное, как окно, стекло. А в помещении с ярким светом оно будет выглядеть как обычное зеркало. .

Дети, которые проходили подготовку к школе, выполняли задание и могли заниматься им долго. Дети помладше, переложив десяток спичек, принимались строить что-то свое. То есть придумывали собственную задачу на основе данной им взрослым.

Когда ведущий замечал, что дети устали, он входил в комнату и предлагал им поработать еще немного: «Давайте переберем вот эту кучку и закончим». Дети-дошкольники послушно продолжали эту однотонную бессмысленную работу, поскольку таким был договор со взрослым. Детям среднего дошкольного возраста ведущий говорил: «Я уйду, а за вами будет присматривать Буратино». Их поведение менялось: они посматривали на Буратино и выполняли задание правильно.

Экспериментатор несколько раз передавал детей «под присмотр» Буратино. Вскоре они выполняли задание уже без оглядки на него и делали все правильно.

Получается, что за мотивацией к выполнению задания стоят отношения между ребенком и взрослым. Сначала он следует правилу в присутствии взрослого. Потом с опорой на предмет, который замещает взрослого. И наконец, правило становится для ребенка внутренним.

Возвращаясь к мальчику с игрушкой под партой, добавлю, что тому мальчику повезло. Умная и талантливая учительница увидела за поведением ребенка не протест против нее, а отчаянное желание играть. На перемене она попросила мальчика показать ей «Лего» и стала играть с ним, когда появлялась такая возможность. Этот шаг и совместное увлекательное занятие помогло установить между ними такой контакт, что мальчик сумел постепенно включиться в работу класса. И смог перейти от игры к учебе.

Бывает, что мотивация ребенка страдает от того, что жизнь современного дошкольника по своему устройству и ритму не соответствует его потребностям. Высокий темп не позволяет создать условия для его развития и созревания. Потому что современный ребенок так или иначе включен в сложную систему логистики, которую выстраивают его родители. То есть он все время перемещается в пространстве, его как бы тянут за руку от одного занятия к другому. Изучение языков, танцы, игровая математика, какие-то специальные, порой очень качественные развивалки самого разного рода. Мы берем структуру жизни взрослого и наполняем ее детскими активностями.

Как говорил Лев Семенович Выготский, имя которого мы уже упоминали в этой главе, деятельность ребенка – детская, она должна быть устроена таким образом, чтобы он был источником этой деятельности. Родителям очень сложно бороться с искушением повлиять на ускорение темпа развития ребенка. Им хочется сделать этот процесс еще более качественным, насыщенным, интенсивным. Так возникает феномен, который еще один замечательный ученый, Александр Владимирович Запорожец [10] Александр Владимирович Запорожец (1905–1981) – выдающийся отечественный психолог. Вместе с учениками создал теорию сенсорного восприятия и умственного развития ребенка, которая помогает решать проблемы воспитания и обучения дошкольников. , много лет назад описал так: «Если тянуть ребенка за уши, то уши станут большими, а ребенок останется маленьким». Можно понять, почему ребенку больше не хочется принимать участие в этом «аттракционе» – ему больно и неприятно. Я не сомневаюсь, что, если родители остановятся, обдумают в тишине эту ситуацию, они сами все поймут. И тем не менее градус такого насилия из года в год увеличивается. Несмотря на то, что уже доказано – ребенка нельзя насильно подготовить к школе.

Я стала думать, почему это происходит. Скорее всего, это связано с тем, что нас, взрослых, в нашей уже взрослой жизни обстоятельства, как правило, сильно тянут за уши. От этого мы тоже не становимся лучше, но эту боль в ушах ощущаем. И интуитивно нам хочется защитить ребенка, чтобы ему было не так больно и страшно, как нам. Поэтому мы пытаемся тянуть его за уши сами.

Мы испытываем чувство тревоги за наших детей и вины перед ними. У нас нет доверия к тому факту, что ребенок сам является источником активности, ведь свои собственные детские чувства мы не помним.