Найджел Латта - Пока ваш подросток не свёл вас с ума

«Милли, — сказал я, — ты старшая, верно?»

Она удостоила меня сдержанным, почти снисходительным взглядом и вернулась к эсэмэскам.

Интересно.

«Мне просто кое-что интересно».

«Что?» — спросила она, не отрываясь от своего занятия.

«Ты не боишься, что у тебя палец будет как у русских штангисток?»

Она прекратила писать и бросила на меня презрительный взгляд: «Что?»

«О да, я такое уже видел. Ты пишешь столько эсэмэсок, что в конце концов твой большой палец станет как у огромных русских штангисток, которые сидят на стероидах. Знаешь, тех, что похожи на рестлеров?»

Она насупилась.

«У тебя будут такие славные накачанные большие пальцы. Боже, возможно, тебе даже придется брить их».

(Моя теория заключается в том, чтобы привлечь внимание. Обычно я оцениваю обстановку и говорю первое, что приходит в голову, — в данном случае по поводу непрекращающейся переписки, которая была ловким и незаметным способом сказать мне «отвали, придурок». Нужно было только немного надавить. А если говорить доброжелательно, они не поймут, смеяться или обижаться.)

Младшая сестра Милли, Кейт, похихикала над ней и стала следующей жертвой.

«Тебе не стоит смеяться, — сказал я Кейт. — Ты начала писать раньше нее, а значит, к тому времени, когда тебе будет столько же, сколько Милли сейчас, ты уже прославишься как девочка с громадными большими пальцами. „Кто эта девочка с громадными большими пальцами?“ — будут спрашивать люди, когда ты будешь проходить мимо. „Не знаю, но ты бы видел ее младшую сестру Джейн, которая начала писать эсэмэски в десять лет, и теперь вся правая сторона ее тела — одна огромная кнопконажимательная мышца. Ее приходится кормить из садового шланга — какая гадость“».

Стервозное презрение Джейн сместилось влево и нацелилось на меня.

«Так дела идут довольно плохо?» — спросил я Келли.

«Знаете, это похоже на пищевое бешенство акул [33] Термин, обозначающий состояние хищных животных при переизбытке пищи. Характеризуется излишним и очень быстрым поеданием пищи, в этом состоянии хищник нападает на всё движущееся. . Как только одна начинает есть — все сразу тут как тут».

«А вы что обо всем этом думаете?» — спросил я Джеймса.

Он пожал плечами, и это было классическое пожимание плечами отца, поставленного в тупик.

«Я не знаю, с чего всё начинается, и не знаю, как это остановить. Кейт может взять какой-нибудь диск Милли, и Милли начинает кричать на Кейт. Потом в ссору ввязывается Джейн. Иногда это превращается в настоящий сумасшедший дом».

Я мог своими глазами убедиться, что жизнь в доме с тремя девочками-подростками иногда похожа на сумасшедший дом.

«Вот, например, как-то утром, — продолжал Джеймс, — я зашел на кухню, когда Милли ела тосты. Я могу поклясться, что сказал только, „доброе утро“, а она взяла банку варенья, бросила ее в раковину и выбежала прочь».

«Не было такого», — проворчала Милли, ее лицо залилось краской, а голос подсказывал, что на самом деле всё так и было.

Телефон Кейт вновь выдал дин-дон — она получила еще одно сообщение из космоса и стала невозмутимо писать ответ, как будто разбить банку варенья вместо утреннего приветствия — совершенно обычное дело. По законам девчачьей вселенной это именно так.

«И что вы делаете, когда их поведение выходит за рамки? Как вы с этим справляетесь?»

Джеймс пожал плечами и посмотрел на жену, что точно соответствовало моим подозрениям о том, как всё устроено в этой семье. Келли совершенно беспомощно посмотрела на меня.

«Мы просто не знаем, что нам делать», — сказала она голосом человека, который чувствует, что битва уже проиграна.

А теперь я должен сказать, что Келли добилась очень больших успехов в бизнесе и карьере. Помимо воспитания трех девочек, она управляла собственной компанией, превосходной маленькой фирмой, где работало несколько человек. Но она не была отсутствующей мамой — Келли всегда была рядом, она усердно работала, но дочери всегда были для нее на первом месте. И всё же эту умную, успешную, энергичную женщину поставили в тупик собственные дети, а всё, что мог делать их отец, — пожимать плечами.

Дин-дон сказал один маленький розовый телефон.

Дин-дон вторил ему другой.

Кто-то может не согласиться, но в данном случае всё пошло наперекосяк, когда количество девочек достигло критической массы, и слово «критическая» я использую во всех его смыслах. В девочках нет ничего плохого, по крайней мере до тех пор, пока вы не соберете их в группу. В этом доме соотношение сил было 3:2, перевес на стороне девочек. Трудная ситуация.

У родителей не было основ, способных внести ясность в то, что творилось вокруг, и они были потрясены, столкнувшись с половым созреванием и злой физикой девчачьей вселенной. Сомневаясь, правильно ли они делают, они ничего не делали, лет на семь раньше срока передав полномочия трем милым девочкам.

Дядюшка Джек спятил, не говоря уже о том, что его было трое и это был не «он», а «они». Милые девочки были мастерами по использованию ОМН, таких как уход от темы, сбивание с толку, отвлечение внимания, изматывание и раскол. Родителей превосходили числом и вооружением, так что они просто сдались. Они стали родительским аналогом ООН: слабым, нерешительным и не знающим, что делать.

Такое случается во многих семьях. Столкнувшись с убедительными проявлениями желаний, многие родители просто отступают. Они позволяют детям быстро захватить власть на корабле и превращаются в беспомощных пассажиров. Все, что они могут, — в страхе наблюдать за приближением айсберга.

«Что было бы лучше по сравнению с тем, что есть сейчас?» — спросил я.

«Что угодно», — ответил Джеймс.

Но я не собирался позволить Джеймсу отделаться таким ответом. Проблема многих матерей в пунктуации, а классическая уловка отцов — стоять с потерянным видом, пока не примчится жена и не разберется. Я иногда и сам так поступаю. К счастью, в центре внимания было не мое поведение.

«Вам нужно быть поконкретнее, — сказал я. — „Что угодно“ — это как-то туманно. „Чем угодно“ может быть, например, военная школа-интернат, обмен девочек на верблюдов, набивка чучел…»

Джеймс на минуту задумался.

«Я бы хотел, чтобы они проявляли к нам больше уважения, — сказал он, — и слушались, когда мы говорим „нельзя“».

Я кивнул. Хорошо.

«А вы, Келли?»

«То же самое, — ответила она. — Если бы они уважали нас и слушались, когда мы что-то запрещаем, я была бы счастлива».

Все это было очень хорошо. Была поставлена реальная достижимая цель.

В ситуациях, когда корнем проблемы является чрезмерный контроль, обычно лучше его не усиливать, но в ситуациях, похожих на эту, когда девочки стоят у штурвала, нужно именно это. Шторм начался, и море наполнилось хаосом и криком. Здесь необходима какая-нибудь структура, нужно ввести ограничения.