Брайан Грин - До конца времен. Сознание, материя и поиски смысла в меняющейся Вселенной

Подобные вложенные истории еще более информативны, когда речь заходит о вас и обо мне. Редукционистский рассказ, описывающий нас обоих как наборы частиц, обеспечивает важное, но ограниченное понимание. Из него мы узнаем, к примеру, что сделаны из того же материала и подчиняемся тем же законам, что и все прочие материальные структуры. Но высокоуровневая, человеческая история — это та история, по которой мы живем. Мы думаем и рассуждаем, боремся и стремимся, добиваемся своего и терпим неудачи. Истории, рассказанные на этом знакомом нам языке, опять же должны быть полностью совместимы с редукционистскими описаниями, рассказанными на языке частиц. Но в повседневной жизни высокоуровневые истории несравненно более информативны. Когда я обедаю с женой, мне просто неинтересно было бы выслушивать описание того, как двигаются все ее сто миллиардов миллиардов миллиардов частиц. Однако, когда она рассказывает мне об идеях, над которыми работает, местах, в которых бывает, и людях, с которыми встречается, я всецело за.

В рамках таких высокоуровневых описаний мы всегда говорим так, будто наши действия имеют смысл, наш выбор что-то решает, а наши решения значимы. Но так ли это в мире, который развивается по непоколебимым физическим законам? Да. Конечно, так. Когда мое десятилетнее «я» чиркало спичкой в наполненной газом духовке, это действие повлекло за собой серьезные последствия. Это действие стало причиной взрыва. Высокоуровневое описание, в котором перечисляется серия взаимосвязанных событий — я почувствовал голод, положил в духовку пиццу, включил газ, подождал, чиркнул спичкой и оказался охвачен пламенем, — точно и информативно. Физика не отрицает эту историю. Физика не лишает эту историю значимости. Физика ее дополняет. Физика сообщает нам, что существует и другое описание, лежащее в основе истории человеческого уровня, и оно рассказывается на языке законов и частиц.

Замечательно — а для некоторых и тревожно — то, что эти базисные описания показывают, что общепринятое представление, пронизывающее наши высокоуровневые истории, ошибочно. Мы чувствуем, что мы сами — авторы своего выбора, своих решений и действий, но редукционистская история ясно показывает, что это не так. Ни наши мысли, ни варианты нашего поведения не могут вырваться из тисков физического закона. Тем не менее причинно-следственные связи в цепочках событий, составляющих основу наших высокоуровневых историй — почувствовав голод, я поставил пиццу в духовку, затем проверил ее температуру, затем чиркнул спичкой, — очевидны и реальны. Мысли, реакции и действия имеют значение. Они влекут за собой последствия. Они являются звеньями в цепи физического развертывания. Неожиданно с точки зрения нашего опыта и интуиции другое — то, что такие мысли, реакции и действия произрастают из предшествующих причин, которые просачиваются сквозь законы физики.

Ответственность тоже сохраняет смысл. Несмотря на то что мои частицы — а следовательно, и мое поведение — находятся в полной юрисдикции физического закона, «я» в очень буквальном, хотя и непривычном смысле ответственен за свои действия. В любой отдельно взятый момент я и есть совокупность моих частиц; «я» есть не что иное, как условное обозначение моей конкретной конфигурации микрочастиц (которая хотя и динамична, поддерживает достаточно стабильный рисунок, способный обеспечить устойчивое ощущение личной идентичности45). Соответственно, поведение моих частиц — это мое поведение. То, что физика лежит в основе этого поведения и управляет им через контроль над моими частицами, конечно, интересно. То, что такое поведение не задается свободной волей, стоит признать. Но эти наблюдения не умаляют то высокоуровневое описание, которое признает, что моя конкретная конфигурация частиц — способ, каким мои частицы организованы в хитроумную химическую и биологическую сеть, включающую в себя гены, белки, клетки, нейроны, синаптические связи и так далее, — реагирует на все характерным только для меня образом. Мы с вами говорим по-разному, действуем по-разному, реагируем по-разному и думаем тоже по-разному, потому что наши частицы организованы по-разному. Когда моя конфигурация частиц учится и думает, обобщает, взаимодействует и откликается, она оставляет на всем отпечаток моей индивидуальности и ставит клеймо моей ответственности на каждое действие, которое я совершаю46.

Человеческая способность к реакции с огромным разнообразием вариантов — свидетельство тех основных принципов, что с самого начала направляют наше исследование: это энтропийный тустеп и эволюция путем естественного отбора. Энтропийный тустеп объясняет, как островки порядка могут образоваться в мире, который становится все более беспорядочным, и как некоторые из этих островков — звезды — могут оставаться стабильными на протяжении миллиардов лет, давая стабильный поток тепла и света. Эволюция объясняет, как в благоприятной среде, такой как планета, омываемая непрерывным потоком звездного тепла, наборы частиц могут образовать упорядоченные структуры, способные поддерживать сложные варианты поведения, от самовоспроизведения и ремонта до извлечения энергии и метаболических процессов, движения и роста. Совокупности частиц, которые обретают дальнейшие способности мыслить и обучаться, общаться и сотрудничать, воображать и предсказывать, лучше приспособлены для выживания — а следовательно, и для производства похожих совокупностей частиц с похожими способностями. Эволюция отбирает совокупности по способностям и так, поколение за поколением, улучшает их. Со временем некоторые совокупности приходят к выводу, что их когнитивная мощь настолько замечательна, что сами они выходят за рамки физических законов. Некоторые, самые вдумчивые из этих совокупностей, оказываются поражены конфликтом между свободой воли, которой они пользуются, и неумолимой властью физических законов, которую признают. Но на самом деле нет никакого конфликта, потому что нет никакого выхода за рамки физических законов. Это невозможно. Вместо этого совокупностям частиц необходимо заново оценить свои возможности, сосредоточившись не на законах, которые управляют самими частицами, а на высокоуровневых, весьма сложных и необычайно богатых вариантах поведения, которые каждая совокупность частиц — каждый индивидуум — может демонстрировать и переживать. После такой переориентации совокупности частиц смогут рассказать поучительную историю о чудесных поступках и впечатлениях, полную актов воли, которые ощущаются свободными, и говорить так, как если бы они обладали самостоятельным контролем, но все же при этом полностью управляться законами физики.