Лоуренс Краусс - Почему мы существуем? Величайшая из когда-либо рассказанных историй

Наши примитивные предки выжили в значительной мере потому, что понимали: природа, хотя она и замечательна, может быть враждебной и жестокой. Прогресс науки дополнительно прояснил, насколько жестокой и враждебной может быть Вселенная для жизни. Но признание этого не делает Вселенную менее поразительной. В такой Вселенной достаточно места для благоговения, изумления и восторга. Наоборот, признание этих фактов дает нам дополнительный повод радоваться тому, что мы пришли в этот мир и выжили.

Утверждать, что во Вселенной, у которой, кажется, и цели-то нет, наше собственное существование не имеет ни смысла, ни ценности, – беспримерный солипсизм, поскольку такая позиция предполагает, что без нас Вселенная не имеет никакой ценности. Величайший дар, который может дать нам наука, – это позволить нам преодолеть потребность всегда быть центром существования и заодно научиться ценить ту чудесную случайность, которой нам посчастливилось быть свидетелями.

Свет играл в нашей истории ведущую роль, как и в аллегории Платона. Изменения в нашем восприятии света привели к изменению представлений о сути пространства и времени. В конечном итоге именно благодаря изменениям в восприятии света стало ясно, что этот посланник реальности, столь важный для нас и нашего существования, представляет собой всего лишь удачное следствие космического случая. Случая, который однажды, возможно, переменится.

Здесь уместно признать, что после эпиграфа, с которого началась эта книга, в «Энеиде» стоит полное надежды восклицание: «…не страшись: эта слава спасет нас, быть может». Будущее, которое может положить нам конец, не перечеркивает величие пути, который нами еще не пройден до конца.

История, рассказанная мной, не завершена. Скорее всего, в мире гораздо больше вещей, которых мы не понимаем, чем тех, в которых мы уже разобрались. В поисках смысла наши представления о реальности, конечно же, изменятся по ходу дальнейшей истории. Мне часто говорят, что некоторые вещи наука никогда не сможет сделать. Но откуда нам это знать, если не попытаться?

Судьбе угодно, чтобы я писал эти завершающие слова за столом, за которым мой покойный друг и соратник по битве против мифов и суеверий Кристофер Хитченс написал свой шедевр – книгу «Бог – не любовь» ( God Is Not Great ). Трудно не ощущать его присутствия, его направляющего влияния, хотя я уверен, что он первым напомнил бы мне, что подобные ощущения рождаются в моей голове, а не исходят от чего-то более значимого в космическом масштабе. Тем не менее название этой книги подчеркивает, что человеческие истории, которые он так беззаветно любил и так блестяще описывал, бледнеют по сравнению с историей, которую природа побуждает нас открывать. Так что человеческие истории про Бога тоже бледнеют по сравнению с настоящей «величайшей из когда-либо рассказанных историй».

В конечном итоге эта история не придает прошлому какого-то особого значения. Мы можем рефлексировать по поводу пройденного пути и даже гордиться им, но величайшее освобождение и величайшее утешение, которые может дать наука, исходят из величайшего, возможно, ее урока: что лучшие части истории, вероятно, еще только будут написаны.

Безусловно, эта возможность наделяет ценностью космическую драму нашего существования.

Эта книга написана отчасти как дань уважения всем тем, кто помогал приводить наши представления о Вселенной к современному виду. Поскольку я хотел правильно и уместно представить здесь и науку, и историю, то, закончив первый вариант книги, обратился за помощью в проверке того и другого ко многим своим коллегам. В ответ я получил замечания, полезные предложения и поправки и теперь хочу поблагодарить в первую очередь Шелдона Глэшоу и Уолли Гилберта за их предложения, а также Ричарда Докинза. Один из коллег, которого я в высшей степени уважаю и за вклад в науку, и за научную честность, пожелал остаться неназванным, но я в особом долгу перед ним за тщательное вычитывание рукописи и многочисленные предложенные им поправки. Помимо науки, я обратился к одному из своих друзей – писателю, которого в высшей степени уважаю и который также всегда старается разобраться в науке, – с просьбой высказать свои мысли о рукописи. Кормак МакКарти, добровольно вызвавшийся, что меня поразило, сделать техническую редактуру второго карманного издания моей более ранней книги «Квантовый человек», вновь не поленился внимательно прочитать каждую страницу полученной рукописи с комментариями и предложениями, чтобы, по его словам, «довести книгу до идеала». Не могу утверждать, что сейчас она действительно идеальна, но могу точно сказать, что книга стала гораздо лучше благодаря его доброте, мудрости и таланту.

Эта книга никогда не была бы написана, если бы издателя для нее не выбрал искусно мой новый агент и старый друг Джон Брокман и его сотрудники; удачно сложилось, что редактором этой книги стала редактор моей книги «Вселенная из ничего» Лесли Мередит из издательства Atria Books. Лесли не только близка мне по духу; она была своего рода прекрасным пробным камнем, на котором я мог проверять идеи для этой книги. Она заставляла меня делать рассуждения о науке яснее, даже когда самому мне казалось, что в них и так уже все ясно, и убеждала не отступать от моего принципиального убеждения, что ученые не должны молчать о научной чепухе.

Когда передо мной стояла трудная задача рассмотрения множества существенных поправок в окончательный вариант книги, я знал, что всегда найду покой, поддержку и возможность побыть в одиночестве в доме, который обустроила для нас моя чудесная жена Нэнси, спасавшая и вдохновлявшая меня несчетное число раз, и что моя приемная дочь Санталь будет терпеливо выносить ночной стук по клавишам у меня в кабинете, прямо над ее спальней. Мои сотрудники в проекте Origins, в первую очередь исполнительный директор и моя правая рука Амелия Хиггинс, а также давняя помощница в Университете штата Аризона Джессика Страйкер, тоже внесли свою лепту – обеспечили мне поддержку и необходимое время, чтобы я мог иногда отвлекаться от повседневных обязанностей и работать над книгой. А мои друзья в Финиксе Томас Хаулон и Патти Барнс, побуждавшие меня к написанию как этой, так и других книг, за множеством совместных завтраков делились своими мнениями по поводу многочисленных презентаций, подготовленных мной за время работы над книгой.

Наконец, ближе к финальному аккорду мой друг Кэрол Блу, вдова Кристофера Хитченса, и ее отец Эдвин Блу предложили мне воспользоваться гостевым домиком, где Кристофер написал в свое время множество очерков и книг, включая и замечательную вещь «Бог – не любовь». Не могу представить себе более вдохновляющего места для завершения такой работы и могу лишь надеяться, что финальный вариант книги несет на себе хотя бы слабый отпечаток красноречия, так отличавшего произведения Кристофера.