Яков Перельман - Физика на каждом шагу

Действительно, волосы его были подняты, словно наэлектризованные. Все испытывали ощущение щекотки на лице и других частях тела. Волосы Ватсона совершенно выпрямились. На концах пальцев, когда ими шевелили в воздухе, слышался электрический свист».

На другой день, когда стемнело, брат вновь начал опыты. Первым делом «прилепил» к печке газету. Затем попросил у меня бумагу поплотнее газетной – писчую – и стал вырезывать из нее смешные фигурки: человечков в разных позах.

– Эти бумажные паяцы у нас сейчас запляшут. Принеси-ка булавок.

Скоро через ногу каждого паяца была проткнута булавка.

– Это, чтобы паяцы не разлетались и не уносились газетой прочь, – объяснил брат, раскладывая фигурки на самоварном подносе. – Представление начинается!

Он отлепил от печки газету и, держа ее горизонтально двумя руками, приблизил сверху к подносу с фигурками.

– Встаньте! – скомандовал брат.

И представьте: фигурки послушались – встали! Встали и торчали вверх, пока брат не отодвинул газеты подальше – тогда они опять легли. Но он не давал им долго отдыхать: приближая и отдаляя газету, он заставлял паяцев то вставать, то вновь ложиться.

– Если бы я не отягчил их булавками, они подскочили бы к газете вплотную и прилипли бы к ней. Вот видишь, – брат вынул булавки из нескольких фигурок, – они притянулись к газете совсем и уже не отпадают. Это электрическое притяжение. А теперь проделаем опыт и с отталкиванием. Где ножницы?

Я подал ножницы, и брат, «прилепив» газету к печке, стал отрезать от ее края, снизу вверх, длинную тонкую полоску. Не дойдя до самого верха, он таким же образом надрезал вторую полосу, потом третью и т. д. Шестую или седьмую полоску он отрезал совсем. Получилась бумажная «борода», которая однако не соскользнула с печки, как я ожидал, а осталась на ней. Придерживая верхнюю часть рукой, брат провел по полоскам несколько раз щеткой и затем снял всю «бороду» с печки, держа ее вверху в вытянутой вперед руке.

Вместо того чтобы свободно свешиваться вниз, полоски растопырились колоколом, заметно отталкиваясь одна от другой.

– Они отталкиваются потому, – объяснил брат, – что все одинаково наэлектризованы. К вещам же, совсем не наэлектризованным, они притягиваются. Засунь руку снизу внутрь колокола – полоски притянутся к ней.

Я присел и ввел руку в пространство между полосками, т. е. я хотел ввести туда руку, но не мог сделать этого, потому что бумажные ленты обвились вокруг руки, как змеи.

– Тебя эти змеи не пугают? – спросил брат.

– Зачем? Бумажные.

– А мне страшно. Посмотри, как страшно.

Брат поднял газетный лист над своей головой, и я увидел, как волосы его буквально стояли дыбом.

– Это опыт? Скажи: это тоже опыт?

– Тот самый опыт, который мы сейчас делали, но на другой лад. Газета наэлектризовала мои волосы, и они, притягиваясь к ней, в то же время друг от друга отталкиваются, как полоски нашей бумажной «бороды». Возьми зеркало, и я покажу тебе, как твои собственные волосы встанут таким же манером.

– Не больно?

– Нисколько. – В самом деле, я не почувствовал ни малейшей боли, даже щекотки, а ясно видел в зеркале, как волосы мои под газетным листом торчком стояли вверх.

В следующий вечер брат начал опыты с очень странных приготовлений. Взял три стакана, погрел их возле печки, затем поставил на стол и накрыл сверху самоварным подносом, который тоже сначала погрел немного у печки.

– Что это будет? – любопытствовал я. – Ведь надо стаканы на поднос, а не поднос на стаканы!

– Погоди! Будет опыт с маленькой молнией.

Брат пустил в дело нашу «электрическую машину»,

т. е., попросту говоря, стал растирать на печке газету. Натерев, он сложил газетный лист вдвое и снова начал растирать. Затем, отлепив его от печки, проворно положил на поднос.

– Потрогай-ка поднос, не очень холоден?

Не подозревая подвоха, я беспечно протянул к подносу руку – и отдернул назад: что-то щелкнуло и больно кольнуло мне палец. Брат рассмеялся.

– Ну, каково? Тебя ударила молния. А треск слышал? Это ведь был маленький гром.

– Я чувствовал сильный укол, но никакой молнии не видел.

– Увидишь ее сейчас, когда повторим опыт в темноте.

– Но я не согласен больше трогать подноса, – решительно заявил я.

– Этого и не надо. Можешь извлекать искры хотя бы дверным ключом или чайной ложкой: ничего не почувствуешь, а искры будут такие же длинные. Первые искры, впрочем, я извлеку сам, пока твои глаза привыкнут к темноте.

Брат загасил свет.

– Теперь молчание и внимание! Смотри в оба, – раздался в темноте его голос.

Треск – и одновременно яркая беловато-синяя искра в полспички длиною проскочила между краем подноса и ключом.

– Видел молнию? Слышал гром? – спросил меня старший брат.

– Но они были одновременно. Настоящий гром всегда позже молнии.

– Это правда. Мы слышим гром всегда позже, чем видим молнию. И все-таки они происходят в одно время, как треск и искра в нашем опыте.

– Почему же гром слышен позже?

– Видишь ли, молния – это свет; а лучи света бегут так быстро, что через земные расстояния проносятся почти мгновенно. Гром – это взрыв, а звук распространяется в воздухе не так быстро; он заметно отстает от лучей света и доходит до нас позже их. Оттого мы и видим молнию раньше, чем слышим порожденный ею гром.

Брат передал мне ключ и, сняв газету, предложил извлечь «молнию» из подноса.

– Без газеты разве будет искра?

– Попробуй.

Не успел я донести ключ до края подноса, как увидел искру, яркую, широкую.

Вторично положил брат газету на поднос, и я снова извлек искру, на этот раз уже послабее.

Десятки раз клал он на поднос и поднимал с подноса газету (не натирая ее вновь на печке), и всякий раз я извлекал искру, все более и более слабую.

– Искры длились бы дольше, если бы я брал газету не прямо руками, а за шелковые нити или ленточки. Тогда у нас получился бы настоящий физический прибор – «электрофор». Когда будешь учить физику, ты поймешь, что сейчас здесь у нас происходило.

– Это самый интересный опыт!

– Как для кого. Мне больше правится тот, который я сейчас покажу тебе. Там, в ящике стола, лежит электрическая лампочка [25]. Принеси!

– Испорченная, не горит. Волосок разорван.

– Нам и такая хороша. Выло бы цело стекло. Главное, чтобы внутрь не проник воздух. Ведь электрические лампочки пустые, из них выкачан почти весь воздух.

– В лампочках совсем нет воздуха?

– Да. Ты не знал?

– Как же тогда может гореть в них нить? Без воздуха ничто не горит.

– Не горит, но может накаляться. В лампочке металлическая или угольная нить не горит, а накаляется.