Анфилов - ФИЗИКА И МУЗЫКА

В эту компанию входит и кларнет. Он тоже потомок свирелей, но сравнительно молодой. Лишь в 1690 году придумал его нюрнбергский мастер Иоганн Делпер, приглядевшись к трубкам, торчащим из пузырей народных волынок, и вспомнив, что еще четыре тысячи лет назад первые подобные инструменты пробовали строить древние египтяне.

У кларнета, не в пример гобою и фаготу, ствол прямой, словно водопроводная труба. Но главное его отличие — в устройстве трости. Ее делают не из пары сложенных тростниковых пластинок, а из одной. Музыкант берет в рот наконечник вроде птичьего клюва; внизу наконечника — окошко, ведущее в канал ствола, а к нему прижата тонко срезанная тростниковая пластинка — одинарная трость.

Кларнетист дует, пластинка колеблется, возбуждается звук — ясный, чуть сиповатый, теплый. Он отлично ложится на палитру оркестра, да и соло звучит не худо.

Все описанные инструменты и многие похожие на них по старинке называют деревянными, хоть в наши дни материал для них далеко не всегда вырастает в лесу.

И к ним относится уж совсем не деревянный инструмент — любимец джазистов сверкающий франт саксофон. Его делают из латуни, оснащают сложными клапанами и наконечником с одинарной тростью, как у кларнета.

Саксофон — самый юный из тростевых. Парижский мастер Адольф Сакс подарил его миру в 1845 году (правда, и раньше нечто похожее знали венгры и цыгане). То хохочет, то рыдает, то сентиментально воркует этот необыкновенно богатый возможностями инструмент, ставший незаменимым в джазе, в эстрадной и танцевальной музыке. Но он умеет быть и серьезным. Недаром глубокий и тонкий композитор Берлиоз сулил ему большую будущность. Некоторые музыканты считают, что он способен соперничать даже с виолончелью.

МУЗЫКАЛЬНАЯ КАТОРГА

Первобытный бык тур, предок нашего крупного рогатого скота, имеет наследников и по музыкальной линии. В незапамятные времена его длинный, выгнутый вперед рог был отрезан, тщательно вычищен и превращен в инструмент, от звуков которого, если верить былинам, «шатались горы и падали леса».

Это был уже мундштучный инструмент. Роль трости в нем играли человеческие губы, прижатые к наконечнику — мундштуку.

Громогласный турий рог гнал зверей во время охотничьих набегов, созывал народ на праздники, молебны и казни, сигналил в бою.

Беда только, что сделать большой и мощный рог было нелегко. Приходилось ждать, пока он достаточно вырастет на турьей голове. Туры же, надо полагать, не торопились растить свои головные украшения для музыкальных и военных целей,

что не устраивало нетерпеливых и воинственных владык. По этим и по другим причинам турий рог при первой возможности заменили деревянным и металлическим.

Кто не слыхал о гуцульской трембите? Это длинный рог на дерева. Сделать его проще, чем костяной, по все же трудновато.

Зато из латунного или медного листа роги научились свертывать без особенных хлопот — будто бумажные кульки для ягод. Свернул, спаял, слегка обточил неровности, и все. Размер любой, хоть фантастически громадный, недоступный никакому живому туру. Форма тоже на выбор. Да и звучали медные роги неплохо — отчетливо, громогласно. Только поначалу на этих инструментах нельзя было играть мелодий. Каждый издавал одну-единственную ноту, словно фабричная труба или автомобильный клаксон. И чем крупнее рог, тем ниже, басовитее был его звук.

Однако и в таком "несовершенном виде рог нашел дорогу в музыку.

Даже сравнительно недавно, в XVIII веке, среди русских вельмож считалось особым шиком держать роговые оркестры. Завел эту моду один придворный капельмейстер императрицы Елизаветы, а за царицей потянулись все, кто мог. Странные то были ансамбли. Вообразите, что какой-нибудь дирижер пригласил восемьдесят восемь пианистов и умудрился усадить всех за один рояль — по музыканту на каждую клавишу. Дикость, верно? Чудака дирижера, наверное, сразу упрятали бы в сумасшедший дом.

Но именно таков был роговой оркестр.

Каждая нота музыки — отдельный рог, а то и несколько - (для громкости). А на каждый рог — отдельный музыкант. В иных оркестрах — сотни рогов, от громадных, лежащих на подставках, до маленьких, длиной с ладонь. На балах у князя Потемкина играл роговой оркестр из трехсот человек!

Что и говорить, хоть и весело было танцевать под громовую музыку, музыкантам приходилось несладко. Они не вели мелодий, не строили аккордов. Как бесчувственные автоматы, выдували в нужное время свою ноту и ждали, пока она вновь повторится. Ни секунды отдыха, непрерывное напряженное внимание. Только из-под палки шли люди на этот изнурительный труд. Недаром оркестры комплектовались исключительно из крепостных.

В наши дни ни один трубач не согласился бы на такую каторгу.

НАСЛЕДНИКИ ТУРЬЕГО РОГА

А ведь рог вовсе не был навечно привязан к одной ноте. Можно было устраивать в нем дырочки, чтобы перебирать их пальцами, как на флейте. И это издавна делали в маленьких пастушьих рожках. Правда, большие сигнальные роги противились продырявливанию. Металлические мундштучные трубы, израненные дырками, звучали глухо и тускло. Но музыканты имели в запасе еще один способ игры — так называемое передувание.

Уже древнейшие флейтисты знали, что если «передуть» воздух, усилить его поток, вдуваемый в инструмент, то звук как бы ломается - делается гораздо выше, из басистого скачком превращается в более высокий. Сильнее дунешь — и этот новый звук «ломается», делается совсем пискливым, и т. д. Никто не понимал причин такого явления, но пользовались им мастерски. Где надо, флейтисты и зурнисты передували звуки, где надо, зажимали дырочки на стволе инструмента. Так же поступали и пастухи-рожечники. А в медных трубах, не терпевших никаких отверстий, передувание стало основой игры.

Меняя напряжение губ, прижатых к мундштуку, умело сжимая и расслабляя их, музыканты добивались самых разнообразных «прыжков» звука. Так из рога выдували не один тон, а целый их набор, целую лесенку чистых и звучных голосов. И они отлично «ладились», дополняли друг друга. Из них выходили бодрые и веселые звуковые сочетания, подобные тем, что в наше время разыгрывают пионеры-горнисты.

Жизнерадостные сигналы старинных медных рожков все чаще звучали во время охоты, звонко пели на рыцарских турнирах и полях сражений. Музыкальные мастера все лучше приспосабливали инструменты к «губному» способу игры.

Тут ответственную роль приобрела конструкция мундштука. Его перекраивали на разные лады, меняли величину, форму. Ведь у разных людей разные губы. Выбор подходящего мундштука стал для трубача задачей первостепенной важности. Не зря само слово «мундштук» означает в вольном переводе «штука вроде рта».